Шрифт:
– Спасибо. Но я тебя прошу – если она снова появится, продолжай придерживаться прежней версии. Ты меня не видел, ничего обо мне не слышал…
– Не очень-то ты любишь своих родственников.
– Поменьше бы нам таких родственников, мы бы дольше жили.
– Да, ты изменилась, – окончательно утвердился в своих предположениях Хеджи. – Может быть, и хорошо, что мы уже не вместе.
– Наконец ты это понял. Что еще у тебя?
– Ничего. Сказал все, что хотел. Останови где-нибудь здесь, я выйду.
Полина остановила машину. Хеджи распахнул дверцу. Но прежде, чем он ушел, Полина успела сказать ему:
– Ты славный парень. Просто у нас не сложилось.
Она не хотела, чтобы он уходил, унося в себе горечь.
– Звони, если что, – буркнул на прощание Хеджи.
Вениамин – витамин. Невыросший мальчик.
Глава 72
Генриетта Александровна жила в неновой типовой многоэтажке на Ленинградском шоссе. Прежде чем открыть Полине дверь, она некоторое время рассматривала гостью в «глазок». Потом дверь приоткрыла, но держала ее на цепочке.
– Это вы, Полина? Вы мне звонили?
– Да.
– Как, говорите, вашего папу звали?
– Олег Игоревич.
Это проверка такая была.
Наконец Генриетта Александровна открыла дверь.
– Проходите.
Полина вошла. В квартире пахло пылью и старыми вещами. Тусклая лампочка под потолком своим видом навевала воспоминания о присутственных местах, где все казенно, очень по-сиротски и откуда хочется бежать при первой же возможности.
Хозяйка цепким взглядом зафиксировала картонку с тортом в руках у гостьи.
– Если позволите, я поставлю чай.
– Да-да, конечно, – сказала Полина.
В комнаты она так и не попала. Хозяйка пригласила ее на кухню, где стены были в старых, пятнадцатилетней давности, выцветших и закоптившихся обоях, лампочка покрыта бурым налетом миллиметровой толщины, а под протекающий сифон раковины было подставлено мятое цинковое ведро с едва различимой надписью, сделанной масляной краской, – «ХОЗУ МВД«.
– О! – сказала Генриетта Александровна. – Какой у вас загар! Где вы им обзавелись, если не секрет?
– На Кипре.
– О! – опять произнесла Генриетта Александровна, и теперь в ее глазах прибавилось отстраненной холодной настороженности.
– Я там работала, – на всякий случай сказала Полина.
– Кем?
– Продавцом в магазине.
– Надо же, – покачала головой хозяйка. – Как изменилась жизнь. Наши дети работают на Кипре.
Тем временем чайник закипел. Генриетта Александровна заглянула в заварник.
– Вчера только заваривала. Все свежее. Я налью кипятку прямо туда. Не возражаете?
– Как вам угодно.
– Пенсия у меня маленькая. Я на инвалидности. Лекарства опять же. Все очень дорого. А ваш папа, вы сказали, бизнесом занимался?
– Да.
– Надо же, как изменилась жизнь, – снова повторила хозяйка. – А у нас он был по комсомольской линии. Очень идейный товарищ. Мне он запомнился принципиальным. На комитете комсомола, если кого когда разбирали, он жестко выступал. Никаких поблажек нарушителям норм морали. Тогда с этим было строго. Вы вот этого уже не застали, и очень жаль. Все-таки раньше порядка было больше.
– Вы ведь учились с моими родителями, – сказала Полина, поняв, что их разговор может уйти в область, совсем ей неинтересную.
– Да. Вот вам нож для торта.
Занялись тортом. Генриетта Александровна следила за Полиниными манипуляциями с таким вниманием, будто ожидала со стороны гостьи какого-то подвоха. Обнаружив это, Полина предложила хозяйке самый большой кусок.
– Я вообще стараюсь не есть сладкого, – сказала Генриетта Александровна, но от торта тем не менее не отказалась.
– И еще, – вернулась к интересующей ее теме Полина. – С вами учился человек по фамилии Прокопов.
Генриетта Александровна вздернула головку и воззрилась на гостью.
– Вам эта фамилия известна? – на всякий случай осведомилась Полина.
– Еще бы! – с чувством сказала хозяйка.
– Он в тюрьме сидел.
– А вы откуда знаете? Родители рассказывали?
– Нет, услышала от знакомых, – подобрала Полина нейтральное объяснение.