– Мы не договорили, – сказал Смирницкий и любовно погладил страницу распахнутого фолианта. – Интереснейшая вещь, Федя…

– Пока ты только теоретизируешь, – напомнил Удалов, пытаясь перехватить инициативу. – И если я отношусь к твоим занятиям без должного пиетета, то ведь меня можно понять, согласись. Если бы ты применил свои знания на практике…

– Так ведь применяю! – с воодушевлением сказал Смирницкий.

Дружинин понял, что им предстоит стать свидетелями второго акта и уже никак не отвертеться. Удалов сам виноват. Надо было возвращаться на базу, а не ходить по гостям в первом часу ночи.

– Грош цена была бы моим умствованиям, если бы я не мог ничего подтвердить практикой! Конечно, мне еще далеко до способностей древних, мы пигмеи в сравнении с ними, Федя, но что-то, хотя бы самое элементарное…

– Ну-ну, – кивнул Удалов. – Может, покажешь?

Он говорил почти что с насмешкой, и даже воспаривший Смирницкий это заметил и наконец оскорбился.

– Федя! – с чувством сказал он. – Ты мне друг, но ты не забывайся!

– Разве я что-то обидное сказал? – примирительно протянул Удалов и шумно отхлебнул из чашки.

– Я покажу тебе очень простой фокус, Федя. Вот спичечный коробок. Я ставлю его на самый край стола. Сбей его щелчком. Сможешь?

Удалов засмеялся и щелкнул по коробку. Тот пролетел через весь стол и упал на пол.

– Молодец! – восхитился Смирницкий и опять водрузил коробок на край стола. – Сейчас ты проделаешь то же самое, но сначала…

Он быстро положил свою ладонь Удалову на лоб. На лице его появилось хитрое выражение и улыбка, которую можно было назвать коварной.

– Феденька, сейчас ты снова будешь бить по коробку, но только… Ты глаза-то закрой! Чувствуешь тепло?

– Чувствую, – с неожиданно накатившей вялостью ответил Удалов.

– Вот и отлично. Так вот, ты будешь бить по коробку, Федя, но все время будешь мазать. Мимо бить, понимаешь?

– Понимаю, – все так же вяло ответил Удалов.

– Понятливый! – засмеялся Смирницкий. – Ты будешь стараться попасть, но не сможешь. Ну, открывай глаза.

Смирницкий убрал свою руку.

– Бей по коробку, Федя, – сказал он кротким голосом. – Мы ждем.

Удалов протянул руку и попытался щелчком сбить спичечный коробок, но в последний момент у него почему-то дрогнула рука и палец ткнулся вверх – мимо коробка.

– Ай-ай-ай! – сочувственно протянул Смирницкий. – Не получилось! Что же это такое? Плохо стараешься, Федя! Попробуем еще разок.

Удалов щелкнул еще раз. И еще. Удивительное дело – он не мог попасть, хотя очень старался, по нему было видно, какая его взяла досада.

– Наверное, слишком высоко берешь, – оценил его трудности Смирницкий. – Попробуй целиться пониже.

Удалов ударил и попал пальцем по столу. Наверное, ему было больно. Но он не обратил на это внимания. Он смотрел на этот коробок с ненавистью. Он готов был стереть его в пыль. Но почему-то никак не мог до него достать. Дружинин едва удерживался от смеха. Удовлетворенный этим зрелищем Смирницкий громко хлопнул в ладоши. Удалов вздрогнул, и его взгляд медленно, но заметно стал приобретать осмысленное выражение.

– Феденька! – ласково пропел Смирницкий. – Ты ни разу не попал по этому коробку!

Он смотрел на Удалова со странной смесью торжества и жалости. Удалов недоверчиво хмыкнул и сильным щелчком отправил коробок в дальний угол комнаты.

– Сейчас ты молоток, – улыбнулся Смирницкий, – но минуту назад…

– Что ты плетешь? – скривил губы Удалов.

Кажется, он ничего не помнил.

– Вот он – свидетель, – показал Смирницкий на Дружинина. – Он все видел.

– Что он такое видел?

– Твое бессилие, Федя.

– Ты меня разыгрываешь.

– Нисколько.

– Я ничего такого не помню.

– Вот свидетель, – повторил Смирницкий.

– Хорошо, проделай с ним то же самое, чтобы и я видел.

– Зачем? – пожал плечами Смирницкий. – Он-то мне как раз верил, зачем же я должен над ним устраивать эксперименты?

– Ха! Он верил, – усмехнулся Удалов. – Он тебя считает шарлатаном, как и я. К тому же, – голос Удалова стал вкрадчивым, – если я все не увижу своими глазами, то вряд ли поверю тебе, Игорь.