Смирницкий вздохнул и повернулся к Дружинину.

– Вы согласны? – осведомился он. – Во имя торжества науки, а?

Дружинин хотел было отказаться, но не посмел. Если сейчас он не согласится побыть на месте Удалова, тому будет чертовски неловко. Придется немного побыть смешным. Дружинин с видом обреченного пересел к столу. Смирницкий коснулся его лба ладонью.

– Закройте глаза!

Уже знакомое тепло втекало в него. Дружинин замер, безотчетно поддаваясь покою. Голос Смирницкого стремительно отдалялся, словно Дружинина что-то относило прочь от него с огромной скоростью.

– Тепло? – привычно спросил Смирницкий.

Губы Дружинина дрогнули, он хотел сказать «да», но это у него почему-то не получилось – губы расползались в некрасивой и нелепой гримасе и при этом дрожали, будто Дружинин испытывал сильное напряжение.

– Тепло? – повторил вопрос Смирницкий.

На лбу Дружинина выступила испарина. Крупные капли пота, догоняя одна другую, стремительно покатились по его лицу.

Смирницкий отнял руку и обеспокоенно смотрел на Дружинина. У того побагровело лицо. Смирницкий хлопнул в ладоши. Это не произвело никакого эффекта. Наконец и Удалов понял, что происходит нечто особенное.

– Что с ним, Игорь? – быстро спросил он.

– Я не знаю, – признался Смирницкий.

У него дрожали руки, и он даже не пытался этого скрыть. Удалов отстранил его и с силой встряхнул Дружинина. Тот замычал, но даже не открыл глаз.

– Сделай же что-нибудь! – крикнул Удалов. – Ты же видишь, что ему плохо!

Смирницкий бросился в смежную комнату и скоро вернулся со шприцем.

– Сейчас, сейчас, – бормотал он, поспешно разрывая пластиковую упаковку одноразового шприца. – Мы устроим ему встряску. Ч-черт, у него психика как у барышни.

Он никак не мог поверить в происходящее.

Пот лил по лицу Дружинина не переставая. Это было жуткое зрелище, и Удалов едва сдерживался, чтобы не отвернуться.

Смирницкий рванул рукав Дружинина вверх и вогнал иглу под кожу.

– Сейчас, – бормотал он.

Дружинин поморщился. Его глаза были по-прежнему закрыты. Смирницкий выпрямился.

– Надо немного подождать, Федя.

– Сколько?! – рявкнул Удалов.

– Минуту или две. Эта штука и мертвого оживит, не то что твоего богатыря.

Дыхание Дружинина стало ровнее. Теперь он был похож на спящего. Потоотделение уменьшилось. Лицо постепенно приобретало нормальный цвет.

– Что это могло быть? – спросил Удалов.

– Странная вещь, Федя. Мне кажется, что у него слишком низкий порог психоэмоциональной устойчивости. Я ведь ничего особенного с ним не делал, поверь. Все эти манипуляции – на уровне первого класса общеобразовательной школы…

– Да уж, – буркнул Удалов. – Этому я как раз был свидетелем.

– Ничего серьезного, Федя! – Смирницкий даже прижал руки к груди. – С тобой я только что проделал то же самое…

– Он открыл глаза! – перебил Удалов.

Дружинин смотрел прямо перед собой и никак не мог сфокусировать взгляд. От этого он, наверное, испытывал неудобство, потому что морщился и потирал ладонью лоб. Удалов склонился над ним:

– Все нормально, Андрей?

Он никак не мог поймать взгляд Дружинина.

– Ты слышишь меня?

Смирницкий переминался с ноги на ногу, не смея взять инициативу на себя.

– Андрей! – с беспокойством сказал Удалов. – Не молчи!

Взгляд Дружинина наконец приобрел осмысленное выражение. Но у Удалова почему-то дрогнуло сердце, когда они встретились друг с другом глазами.

– Кто вы? – спросил Дружинин.

– Я – Удалов, твой командир. Ты разве меня не узнаешь?

– Нет.

Удалов захлебнулся воздухом и с бессильной яростью взглянул на Смирницкого. На того было страшно смотреть – он втянул голову в плечи и совсем побледнел.

– Послушай! – Удалов встряхнул Дружинина за плечи. – Ты должен меня вспомнить! Вспоминай!

Он не приказывал, а умолял. Уже понял, что произошло что-то страшное, но боялся в это поверить.

– Я впервые вас вижу.

– И его – тоже? – кивнул в сторону Смирницкого Удалов.

Дружинин повернул голову и долго всматривался в стоящего рядом человека. Потом ответил коротко и равнодушно:

– Да.

Удалов тяжело вздохнул и выпрямился.

– Свое-то имя ты помнишь? – осведомился он.