– Кончай свою болтовню! И не являйся сюда со всякими своими мыслями! Убирайтесь!

– Флора, говорю тебе, до всякой самой простой мысли. – Отто отпускает ей в высшей степени сердечную улыбку. – Проходя мимо тебя, я ловлю себя на вопросе: с какой быстротой может такой тупица, как твой муж, обернуться? Флора, я люблю видеть тебя сзади.

– За тебя, Отто, – поднимает рюмку красавчик Оскар.

– За тебя, Отто, – откликается весь трактир.

Портрет Гинденбурга на стене покачивается от взрывов смеха.

– Обратите внимание, обратите внимание! – шепчет горбун, и глаза его расширяются от страха. – Портрет президента трясется. Это знак больших беспорядков…

– Куда исчезла Флора, – удивляется Эгон. – Кто-то может мне объяснить?

– Бруно, а теперь поговорим по делу, – говорит Отто, явно делая над собой усилие в момент, когда Флора испарилась. В трактире воцаряется молчание.

– Мы не пришли сюда ради комплиментов твоей жене. Теперь говори, что хотела от тебя та уважаемая троица? Не стоит тебе накликать на себя беду, Бруно, – вопрос по делу – ответ по делу.

Два парня по сторонам вынимают руки из карманов и приближаются к стойке. Хозяин трактира вынимает трубку изо рта.

– Что вы на меня напали? Речь шла о деле, и больше ни о чем. Пришел господин Кнорке от имени нашей организации бойцов мировой войны. Они хотят снять у меня большой зал, который рядом с трактиром, для скромной вечеринки. Что в этом плохого? Организация эта не политическая, и в эти трудные день каждый ищет заработать еще немного грошей. Ну, что плохого можно в этом видеть?

– Хватит! Получили ответ! Убирайтесь! – Силач Пауле выходит из-за стойки, угрожающе становится рядом с Отто.

Саул замирает.

– А-а, – Отто бледнеет, – мы только и ждали твоего приказа. Нашел себе новую профессию, а, псина. Хочешь лаять вместе с ними, ура! Берегись, Пауле, дрессировщик собак.

Пауле сбрасывает куртку. Глаза его сверкают. Рот кривится. Трет кулаки. Друзья Отто становятся между ними. Эгон занимает позицию за спиной Отто, дружески кладет ему руки на плечи.

– Я же говорил вам, что беспорядки должны грянуть! – ноет горбун.

– Господи, спаси! – Визжит могильщик и делает большой глоток водки. – Дело движется к тому, что придется заказывать у священника христианское погребение.

Оскар тоже сбрасывает пальто. Он готов. Глаза его сверкают, как и его шевелюра.

– От чего все так возбудились? – пытается снизить напряжение могильщик. – Я знаком с организацией Кнорке. Встречал ее членов на кладбище, пришли похоронить товарища. Похороны были красивыми, И организация в порядке, поверьте мне. Все у них есть – и касса, и гимн, и председатель, и знамя. Оставьте их в покое.

– Они вне политики?! Весьма поощрительна твоя глупость – возрождать из мертвых.

Плотник Франц, сидящий за одним из столов, встает:

– Эти вне политики? Да они же верные церберы Гитлера. Желательно, чтобы ты устроил этим господам красивые похороны, а не красивое собрание. Вот это будут похороны. Весь пролетариат Берлина придет сказать свое надгробное слово.

– Сядь, Пауле, – советует Оскар. – В этом парламенте у тебя нет права голоса. Берлин – красный.

– Чего мне садиться? Встану и буду говорить! Пусть услышат голос истинного германского патриота, а не голоса людей Москвы.

– Хвала Германии! Хайль!

– Эй, сволочи, кто тут орет «Хайль»?

– Смотрите, кто защищает коммунизм, Сутенер, пасущий проституток. Хочешь основать у нас коммуны, Оскар? Коммуны шлюх? Неплохой бизнес.

– Что ты сказал, Пауле? – одним махом руки Оскар сметает со стойки ряд пустых стаканов, и они рассыпаются в осколки у ног Пауле.

– Езус и святая Мария, помилосердствуйте! Осколки – знак беспорядков! – резкий голос горбуна рассекает, как кинжал, напряженную атмосферу.

Крики со всех сторон, не разобрать, кто за, кто против. Не ясно вообще, о чем речь. Эльза с двумя подружками тотчас ворвалась в кабак, и все втроем начали визжать, как будто весь спор вспыхнул из-за них. Два парня, пришедшие с Отто, сдерживают Пауле и Оскара, скрежещущих зубами друг напротив друга и старающихся вырваться из вцепившихся в них со всех сторон рук.

– Пауле, вперед! Покажи им свою силу, тут у тебя много верных помощников.

– Ну-ка, попробуйте! Узнаете силу рабочего Берлина!