– Вы уверены, Иван Сергеевич? – поинтересовался метрдотель, опасливо косясь на возбужденных коротышек.

– На сто процентов, – подтвердил Сиракуза. – Чемодан, гони своих оболтусов прочь.

– Или?

– Ты говорить пришел или в кутузку попасть?

Несколько мгновений Гнилич раздумывал над словами Вани, нашел их здравыми, кивнул своим: «Выметайтесь!», вразвалку подошел к столику и без спроса плюхнулся напротив Сиракузы.

– Побазарим? – И демонстративно положил руку на кобуру.

– У тебя семь с половиной минут. – Ваня небрежно посмотрел на часы. – Потом я занят.

– Не борзей! – Чемодан слегка повысил голос.

– Это еще почему? – удивился Сиракуза.

Чел не попросил разоружиться, значит, побаивается, и это умозаключение заставило уйбуя почувствовать свое превосходство.

– Потому что твоя дружба с Кунтиком для меня ничего не значит.

– С Кунтиком? – не понял Ваня.

– С Кувалдой, – уточнил Гнилич и с гордостью добавил: – Это я ему погоняло изобрел. Чисто по заслугам. – И подвинул себе тарелку с горячим. – Мясо? Нормально.

– Бараньи ребрышки, – невозмутимо произнес Сиракуза, наблюдая за тем, как Чемодан вгрызается в его ужин. – А почему Кунтик?

– Потому что он никто, мля, словно с Луны свалился.

Столовыми приборами Красные Шапки не пользовались принципиально, а потому руки и физиономия уйбуя мгновенно заблестели от жира.

– Вот уж не думал, что ты телевизор смотришь, – протянул Ваня. – А ведь от него, говорят, тупеют…

– Мне не грозит, – отрезал Чемодан.

– В смысле, дальше некуда?

– Что?

– Ничего, ничего, кушай, – улыбнулся Сиракуза. – Я просто удивлен, что ты в таком тоне говоришь о великом фюрере. Мне рассказывали, что предыдущим погонялом, которое ты ему изобрел, было Мой кумир.

– Все меняется, мля, – многозначительно сообщил Гнилич, обгладывая очередную косточку. – Вчера он кумир и фюрер, сегодня Кунтик, а завтра… – Уйбуй тяжело посмотрел на чела. – У фюрера сила должна быть, врубаешься?

– Я, конечно, не такой умный, как ты, – признался Ваня. – Но смысл уловил.

– Вот и молодец. – Чемодан с наслаждением поскреб шею жирными пальцами и продолжил: – Я ваще о челах много гадостей слышал, знаю, что почти все они дураки дураками, но ты кажешься смышленым.

– Спасибо.

– И дело ты замутил толковое: до вискиделательной машины даже я не додумался.

– Я просто решил, что для семьи это будет полезно, – скромно ответил Ваня.

– И выгодно, – уточнил уйбуй.

– Надеюсь…

– Выгодно, я знаю, – перебил Сиракузу Гнилич. – Я тута счел, скока мы с пацанами бабла за виски челам оставили, и пропотел, как припадочный.

– Много?

– До дерева туя.

– Я тебя услышал.

– Еще нет.

– То есть теперь мы будем говорить о делах?

– И громко, мля, – пообещал Чемодан, понижая голос. – Мне твой бизнес, Сиракуза, как родной, нравится. Как подумаю, скока всего разного можно с вискиделательной машиной накрутить, так у меня бандана на крыше чешется.

– Хочешь в долю?

– Не в долю, а долю, – веско уточнил Гнилич. – Врубаешься?

– Это как? – прикинулся дурачком Ваня.

И нехитрая его уловка удалась: Чемодан покровительственно осклабился и, вновь вернувшись к мясу, прочавкал:

– Ты главное не парься, Сиракуза, я все продумал. Я ведь знал, что ты за Кунтика ныть начнешь, и сделал мудрый план, врубаешься?

– Еще нет.

– Ты скажешь Кунтику, что доверяешь сторожить богатую вискиделательную машину только нам, великим и непобедимым Гниличам. Кунтик, конечно, поерепенится, но я ему скажу, что он мой кумир, назову в честь его бабушки общественный сортир на пятом этаже, и дело с шляпой.

– В шляпе.

– Тем более.

– А Копыто?

– А сколько у Копыто стволов? – вопросом на вопрос ответил Чемодан.

– Стволов? – «растерялся» Ваня.

– Расклад простой, – высокомерно объяснил уйбуй. – За мною стоят Гниличи, за Шпателем – Дуричи, за Кувалдой – Шибзичи. Ежели ты скажешь, что Шибзичи в натуре переметнулись к Копыто, то все, что я говорил за Кунтика, отменяется, и получается, что все это я говорил за Копыто, а Кунтик идет лесом. Врубаешься? То есть ты идешь не к Кунтику, а к Копыто, и ему рассказываешь, что сохранять богатую вискиделательную машину будут великие и непобедимые Гниличи. Потом ты пустишь нас в подвал и останешься за это здоровым и целым. – Чемодан рыгнул. – Клевое мясо тут делают.