– Зато работу по общаге вычислить можно, – возразил я. – Все след какой-то.

– Может и так, – согласился он. – У тебя здесь дела еще есть? Я бы обратно уехал, мне бумажной работы подкинули выше головы, до утра теперь сидеть.

– Поехали, без проблем, – сказал я, поднимаясь со стула. – Хоть посплю… и еще в одно место заскочить надо.

«Заскочил» я на рынок. Глупость, конечно, но как говорила моя полтавская бабушка – «гивна загорилысь», очень заинтересовали новые прицельные на «кольтах». Кто такой умелец, что за такую работу взялся?

Серега Длинный был на своем посту и с ходу продал мне шесть кольтовских магазинов увеличенной емкости, таких же, с резинками, как и те, что я купил для ТТ.

– Серег, это кто делает? – я потыкал пальцем в целик на своем пистолете.

Длинный глянул мельком и сразу ответил:

– Да он же и делает, – его рука постучала по стопке магазинов, – Петраков Андрюха, я тебе говорил. Улица Васнецова, дом десять, что ли. «Металлоремонт». Он теперь вообще по оружию всерьез работать взялся, там много полезного.

– Спасибо, гляну, – поблагодарил я его, пожав руку. – Счастливо.

– Береги себя.

Вроде потеплело, а небо тучами начало затягивать. Опять снег скоро повалит, похоже. По дороге на выход в булочную заглянул, купил свежих баранок. Их с маслом под чай – и баиньки, только после того, как к этому самому кудеснику Петракову заеду. До Васнецова от рынка всего ничего, пара минут, это через улицу буквально.

«Металлоремонт», занимавший половину этажа двухэтажного, в прошлом купеческого особняка, нашелся сразу, вывеска была большая. Припарковал машину, толкнулся в дверь, оказавшись в решетчатом тамбуре.

– Давай посвечу, – сказал невысокий коренастый мужик в синей спецовке поверх свитера, выходя из-за высокого прилавка.

Посветил, все как полагается, убедился, что я бесами не одержим. Дверь в тамбуре открылась, пропуская меня внутрь мастерской.

Хозяин был лыс, причем голова не обрита, а просто волос на ней не было. Даже бровей и, кажется, ресниц. Интересно, борода у него растет?

– С чем пожаловали? – спросил он, заходя на свое законное место за прилавком.

В мастерской пахло металлом, маслом и чем-то еще, как возле железной дороги. Я неторопливо, чтобы хозяина не напугать, вытащил из кобуры «кольт», выбросил в ладонь магазин, затем положил на прилавок.

– Такие прицельные на ТТ делаете?

– Делаю, отчего не делать? Сзади на «ласточкин хвост» посажу, спереди на болтик. Годится?

– А дорого?

– Двести за комплект с установкой.

Это дорого. Реально дорого по нашим ценам, но я даже секунды раздумывать не стал. Полез в сумку, достал оттуда ТТ, положил на деревянную поверхность, убрав оттуда «кольт».

– Делайте.

– Хм, – сказал Петраков, взяв пистолет в руки. Пальцы у него были почти черным от намертво въевшегося масла. – Довоенный выпуск, такие ценятся.

– Знаю.

Это понятно, что ценятся. Тут и подгонка деталей хоть куда, и обработка поверхностей. А все, что в войну делалось, как напильником из болванки.

– Дня три мне надо, заказов много, – сказал мастер.

– Никакой спешки, есть из чего стрельнуть.

Тут мой взгляд наткнулся на висящий на стене чертеж, изображавший американский карабин М1 в сильно измененном виде, со складным прикладом и вертикальной рукояткой на цевье.

– А это что, реально? – уточнил я.

– Что? – не поняв сразу, обернулся к плакату Петраков. – Ну да, делаю и такое. Нужно?

– Да очень бы не помешало… а вживую как-то глянуть можно?

– Сейчас.

Он ушел куда-то в подсобку и вышел с карабином в руках. Протянул мне через прилавок:

– Смотрите. Приклад откидной, и не такой, как американцы делали раньше, а как у израильского «галила», вот так приподнял, – он показал как, – и он хоть сложился, хоть разложился. Для машины очень удобно. Все ставлю одним блоком, вместе с пистолетной рукояткой, видите? Так что прочность конструкции не страдает, скорее наоборот. Рукоятка штурмовая, – он похлопал по обрезиненной рукоятке, торчащей из цевья, – и здесь еще под прицел ПУ кронштейн, но это уже заказчик настаивал.

– Угу, интересно, – я попробовал, как карабин лежит в руках. – Нормально, удобно.

– Конечно, – кивнул он. – С войны и до двухтысячного года эргономика как-то развивалась.

– А вы кем до провала сюда были? – полюбопытствовал я.

– Да оружейником и был, в армии. Прапорщик. Ладно, так что решаете?

– А что тут решать, буду заказывать. Сколько?

– Четыреста.

– Ни фига себе! – поразился я. – Рыночное ценообразование?

– Исключительно, – ухмыльнулся он, из-за чего его лицо вдруг стало похоже на резиновую маску. – Если не нравится, то можете заказать у конкурентов.