Обезьян тут же отвлекся и зло зарычал, выражая недовольство. Яндар расстегнул оковы и обшарил память Суграмаша в поисках слабых мест серого павиана. Чудовище способно было прожить даже с клинком в сердце достаточно, чтобы сломать хребет обидчику. Челюсть примата выглядела как каменная стена, которую кулаком не сокрушить. И кроме всего прочего зверь был дьявольски силён. Землянин попытался подчинить разум животного своей воле, но с удивлением обнаружил, что проникнуть в сознание павиана невероятно сложно. Зверь приближался. Землянин с силой метнул копьё, но каменный наконечник не смог пробить шкуру обезьяны. Павиан рассвирепел.

Выхода попросту не было.

И тогда Яндар почувствовал, как в нём проснулось что-то далёкое, спавшее глубоко в памяти предков. Первобытный хищник пробудился в человеке. Холодная волна пронеслась по позвоночнику снизу вверх, волосы на голове шевельнулись, а из горла вырвался глухой рык.

Эм готовилась погибнуть с достоинством. Когда Яндар не захотел убить её, она поняла, что её смерть будет покрыта несмываемым позором. Умереть на арене перед зверолюдьми подобным образом было немыслимо для неё. Отчаянье душило царицу в своих цепких объятиях. Разум лихорадочно стучался в нижние миры, призывая на помощь верного аместафа, но тщетно. Он не слышал её.

Надежды не было. И даже когда на арену выпрыгнул Яндар, женщина поняла, что это лишь отсрочит её участь. Они не в Айване и Яндар не сможет обрести облик полудемона, чтобы убить тварь. Сейчас он всего лишь человек. А человеку не справится с этим сильным и свирепым зверем.

Неожиданно она услышала, как глухо зарычал Яндар, и увидела, что примат насторожился. Обезьяна втянула носом воздух и внимательно посмотрела на человека. Они бросились друг на друга одновременно. Разозлённый зверь и человек, с горящими первобытным пламенем хищника, глазами.

Царица поражённо смотрела на смертельную схватку животного и человека. Она видела, как Яндар нанёс несколько сокрушительных ударов зверю. Так бьют кузнечным молотом, но не кулаком. Видела, как кадык обезьяны въехал глубоко в шею.

Но зверь не собирался умирать. Он сграбастал человека в объятия и сжал его. Эм обречённо закрыла глаза, шансов у её спасителя не осталось. Наступившая тишина показался ей оглушительной, царица перестала слышать даже рёв толпы.

Пожелав себе быстрой смерти, королева распахнула веки, и замерла от изумления.

Яндар стоял, над тушей обезьяны, тяжело дыша. В руке человек сжимал вырванный кадык примата. Королева не верила своим глазам. Её защитник жив. Похоже, схватка отняла у него все силы, но он был жив. Она подбежала и обняла мужчину.

Яндар с трудом стоял на ногах. И когда на арену вышли полтора десятка вооружённых зверолюдей, он понял, что не в силах с ними сражаться.

За вааглами бодрой походкой семенил старик с редкими волосами и слегка безумной улыбкой.

— Клянусь, вы поразили меня до глубины души, юноша! Приглашаю вас к себе, будьте моим гостем.

— Кто ты? — с трудом спросил Яндар.

— О, на этот вопрос сложно ответить кротко. Пусть будет так: я отец — создатель всех вааглов.

— Эта женщина пойдёт со мной, — указал на Эм следопыт.

— Разумеется. Я думаю, леди будет нам полезна. Если не ошибаюсь, в её жилах течёт кровь демонов. Жаль, что я не заметил этого раньше. Нам бы удалось избежать этого необоснованного риска для её и вашей жизни. Но как говорят на моей далёкой родине: «Всё что не случается — случается к лучшему». Зовите меня Самуилом.

Яндар вздрогнул от удивления. Эта пословица была хорошо ему знакома с раннего детства.

Пленников увели с арены. Царица сорвала с одного из охранников плащ, и завернулась в него, скрыв наготу. Ваагл зарычал и потянулся за своим плащом, но Самуил грозно глянул на него и страж смирился.

Их новый знакомый болтал без умолку. Он пригласил их проехать до его дома. Отделанная золотом и драгоценными камнями карета покатилась по горной дороге, запряженная четвёркой чудовищ лишь отдалённо напоминающих лошадей. Позади следовал отряд вооружённых до зубов вааглов, на таких же лошадках.

— Вы знаете, очень редко удается встречать здесь интересных людей, — продолжил старик. — Мои дети, их либо съедают, либо травят на арене. Вот как вас, прямо. Хорошо я вовремя поспел, а то кто знает, чем дело бы закончилось.

— Достопочтимый Самуил, ты называешь их своими детьми, но как ты можешь быть их отцом, ведь ты человек, — спросила Эм.

— О, могу и не только им. Я видите ли в своём роде творец. Или бог, если вам угодно. Я создаю живых существ. И с удовольствием вам это продемонстрирую, как только мы прибудем в моё скромное обиталище.