Шрифт:
«И черт дернул меня лезть в теткин сейф! Зачем, ну зачем я взяла эти деньги, теперь вот как все обернулось», – вертелось у нее на уме. Другая часть сознания тут же норовила оправдать этот поступок: «Да, но ведь в газетах речь идет только о долларах. Получается, я была права – это личные средства тетки, и о том, что они лежали в сейфе, никто не знал. Иначе меня обвинили бы в том, что я обворовала контору на огромную сумму, а не в том, что получила деньги от преступной группировки. А мымра, говоря о возврате денег, имела в виду только десять тысяч рублей, которые, видимо, и составляли субботнюю выручку».
Потом Зоя вспомнила о злосчастном договоре, на который указывали газеты как на главную улику. Как он мог оказаться в ее папке, в ее сумке? Девушка тут же откинула вновь было возникшее предположение, что он валялся в коридоре теткиной квартиры, а она заметила его лишь когда собирала рассыпавшиеся бумаги. «Его точно не было на полу. Такими бумажками не раскидываются. Их хранят как зеницу ока. И глупо думать, что тетка его случайно обронила. Или что я несколько раз ходила мимо и не замечала, что он там лежит. Остается одно: он был у меня в папке уже некоторое время. И поскольку я его туда не клала и даже в глаза не видела, то его мне подкинули».
ПОДКИНУЛИ! Это слово как будто обожгло ее разум. Сердце отчаянно забилось. Ведь изначально, как писали газеты, договор находился в портфеле у тети Нины! Получается, что он успел побывать в руках у преступника! Мало того – тот имел возможность подложить документ в ее сумку! Но где, когда, как это произошло? Договор – не монетка, не ключи, не какая-нибудь мелочь, которую можно незаметно сунуть в карман или опустить в сумку, просто стоя рядом. И преступник не какой-нибудь Копперфилд, чтобы творить чудеса и материализовать предметы в неожиданном месте. Чтобы вложить бумаги в Зоину папку, надо было ее достать из сумки. Открыть. Пристроить документ. Закрыть и вновь водворить на место. Для этого сумка должна оказаться без присмотра на какое-то время. Зоя лихорадочно вспоминала, когда такое могло произойти, ведь где бы она ни была, куда бы ни заходила, сумку из рук она не выпускала. Разве что только дома и… на работе! Выходило, что нигде, кроме как в конторе, подкинуть договор ей не могли. Она отчетливо вспомнила, как пошла вчера в теткин кабинет искать адрес СИЗО, как оставила свою сумку на стуле в приемной и как «эти ведьмы» о чем-то там переговаривались.
«Точно! – догадалась пораженная Зоя. – Значит, все же мымра! Или кто-то из ее подпевал – Рита или Ира. Или все вместе. Подкинули улику и стали скорее вызывать милицию – чтобы меня взяли, что называется, с поличным! Только вышло не совсем так. Это самое „поличное“ оказалось в руках милиции, а я пока на свободе. Пока… Так неужели все это задумала Заварзина? Избавилась от Легостаева, от Нины Львовны, а теперь решила и меня посадить в тюрьму? Конечно, ей это выгодно, не то я расскажу о ее махинациях!»
И Зоя снова вспомнила о бриллиантовой пыли. Если б только у нее остался пузырек! Она пошла бы и сама подсыпала этой мымре смертельного песочка в чай с молоком, который она так любит хлебать!
«Что же она за человек, эта Татьяна Николаевна? – размышляла девушка. – Какие она должна иметь связи, чтобы провернуть такое? Или на нее вышли враги Легостаева и тетки, чтобы, заручившись ее поддержкой, разделаться с обоими?» Но если так, то Зое ни за что не справиться с мымрой и с людьми, которые за ней стоят.
В голове у Зои вновь образовалась каша из предположений, догадок и гипотез. Сведения о Легостаеве, почерпнутые из Интернета, только добавляли в эту кашу перца. И то, что даже сегодня его имя не появилось в сообщениях прессы, говорило о каких-то высоких, грозных силах, которым выгодно скрывать вероятную связь совершенного убийства с его деятельностью. Или о тупости милиции?
Но что же делать ей, Зое? Жертве, случайно втянутой в коловращение больших разборок, огромных денег, теневых, а может быть, и – чем черт не шутит – государственных интересов? Так и ходить по улицам без документов, с низко опущенной головой, шарахаясь от каждого показавшегося впереди человека? Правосудия дожидаться, которое может никогда не восторжествовать?
Нет. Это не для нее.
Она уже знала, что ей следует предпринять.
Через два часа, стоя в телефонной будке и затравленно оглядываясь по сторонам, Зоя пыхтела в трубку:
– Ты видел, что про меня сегодня написали?
– Да. Я скоро приеду, и мы все обсудим.
– Я решила ехать в Архангельск.
– Удивительно, но мы одинаково мыслим.
– Что ты имеешь в виду?
– Я тоже об этом подумал. Больше того – я еду с тобой.
– Что-о-о?
– Одна ты не справишься. Я уже договорился на работе, меня отпустят.
Заморочнов уже поужинал и собирался посмотреть по телевизору какой-то боевик, когда на его мобильном раздался звонок и высветился номер Саватеева.
– Лешка, ты где? – орал Димон в трубку.
– Почти в кровати, где еще.
– Бери ноги в руки и на Ярославский вокзал! Похоже, нашу девочку задержали!
– Не может быть! – не поверил ему старлей. В глубине души он был почему-то уверен, что Зоя слишком умна, чтобы так запросто попасться.
– Почему это не может? Очень даже может! По описанию – она, наша Журавлева: стриженая, нечесаная, худенькая, в джинсовом костюме. Главное – без документов! Стояла у касс дальнего следования. И парень с ней был высокий, черноволосый, только он убежал. Журналист ее, как пить дать.