За последние часы Зоя здорово преобразилась. Раз уж ее приятель так настаивал, что она похожа на свою тетку, то почему бы не взять этот факт на вооружение? Было решено, что она воспользуется теткиным паспортом и билетом, тем более что других документов у нее не было. Поэтому они вместе купили подходящий парик, косметику и даже длинную юбку – ведь ей было необходимо выглядеть хотя бы лет на десять старше! Светло-каштановые пряди парика, более длинные, чем ее собственные волосы, она причесала на тот манер, как носила ее тетка. Косметики на лицо наложила побольше, чтобы скрыть свою юность под толстым слоем пудры. Накрасила глаза, хотя Нина Львовна никогда этого не делала. Купила и нацепила на нос изящные очки для придания своему новому образу солидности. Только вот с поведением у нее пока получалось не очень. Столь солидная дама просто не могла так дергаться под музыку или так неожиданно откровенно посылать к «чертям собачьим» толкавшихся пассажиров.

– Сейчас начнется посадка. Веди себя естественно, – учил ее Геннадий. – Не думаю, что проводники будут внимательно разглядывать документы, но все же…

Впрочем, эти инструкции оказались лишними: толстая уставшая женщина, пропуская ребят в тамбур, все время потирала осоловелые глаза; она даже и не раскрыла их паспорта – ее интересовали только проездные документы. Вагоны поезда были полупустыми, особенно «СВ», в котором по теткиному билету им предстояло отправиться в путь. Чтобы ехать рядом с подругой и подальше от досужих попутчиков, Генка не пожалел денег и попросил в кассе вокзала билет в ее дорогое купе. К счастью, оно не было занято, да и вообще, кроме них, в мягком вагоне ехали только три пассажира. Едва поезд тронулся, проводница сразу же выдала всем постельное белье, отобрала билеты и удалилась спать. Ребята тоже не стали тратить понапрасну время и улеглись; Зоя, измученная изнурительными размышлениями, быстро забылась в тяжелом сне. А Геннадий долго ворочался с боку на бок, вставал, выходил в холодный, продуваемый тамбур и думал, думал…

«Геныч, объясни мне все же свой поступок. Тебе-то это зачем?» – допытывалась Зойка у своего друга всего несколько часов назад. Когда Геннадий вернулся в Нахабино, с собой у него уже была собранная дорожная сумка, а в кармане лежали билет на поезд и вся наличность, которая нашлась в доме.

Идея поехать в Архангельск и попробовать встретиться с Андреем Легостаевым возникла после того, как он ознакомился с утренними газетами. Абсурдные версии, приведенные в них, так и наводили на мысль: Зойку кто-то активно подставляет. Кто? Почему? Эта неприкаянная девчонка с невыносимым характером и уязвимой душой попала в крупные, серьезные неприятности. И перед их лицом осталась совсем одна. С каждым днем она все больше запутывалась в паутине странных обстоятельств. А после того как Гена сам пообщался накануне с милицией, он понял, что тоже оказался втянут в круговерть ложных обвинений. Если Зойку подозревали в заказе убийства, то Генку того и гляди арестуют как исполнителя. Милиция на него уже «сделала стойку», поэтому неизвестно, как обернется в дальнейшем его собственная судьба. Сейчас его временно оставили в покое, но очень скоро, за неимением других кандидатов, он может пополнить собой число безвинно осужденных. У оперативников либо не хватало ума посмотреть на убийство с разных сторон, либо не было желания этим заниматься, либо, как предполагала Зойка, истинное положение дел тщательно скрывалось. Возможно, Легостаев мог что-то знать, что-то подсказать.

Чтобы помочь выпутаться Зойке, чтобы обезопасить самого себя и наставить на путь истинный милицию, Геннадий решил заняться расследованием самостоятельно. Кроме того, им двигала вечная его страсть к разгадыванию необычных загадок. Когда ему удавалось преподнести читателям своего журнала новый взгляд на то или иное историческое событие, раскрыть какую-либо тайну, опровергнуть устоявшуюся легенду, он получал ни с чем не сравнимое удовольствие. Ему как журналисту-историку нравился сам процесс поиска, размышлений, анализа.

«Что ж, придется временно сменить амплуа и стать журналистом-криминалистом», – решил Геннадий. Он понимал, что только действующие лица случившейся трагедии могут внести какую-то ясность в эту запутанную историю. Слава Богу, в этом случае они были досягаемы – не то что в обычных его попытках разгадать «преданья старины глубокой». Можно было, к примеру, «взять за жабры» Заварзину, которую активно обвиняла Зойка. Но если у мымры в этом деле есть собственный интерес, добиться от нее признаний будет нелегко – Зойкины голые доводы были слишком слабы. Нужны еще какие-то подсказки, завязки, ниточки. Их мог дать только Легостаев. Как ни крути, а надо к нему ехать. Если же он не сумеет ничем помочь, по крайней мере станет понятно, что этот путь – ложный.

Чтобы как-то оправдать собственные действия и облегчить доступ к Легостаеву, находящемуся за решеткой архангельской тюрьмы, Геннадий заручился поддержкой редактора журнала, выпросив творческую командировку для написания нового очерка. Конечно, он не стал объяснять, зачем ему в действительности понадобилось посетить этот северный город. Но разрешение на недельное отсутствие получил – в редакции от него ждали интересного материала. Что в конечном итоге он напишет, не важно. Главное – у него появилась отмазка от милиции, объяснение, почему он пренебрег подпиской о невыезде.

Когда Геннадий раскладывал перед Зоей все эти причины, она согласно и понимающе кивала – он словно читал ее мысли, ведь и она рассуждала примерно так же о необходимости встречи с теткиным мужем. Но когда он заявил о творческой командировке – девушка взвилась на дыбы:

– Ах ты, несчастный искатель сенсаций! Хочешь на моем горе сделать себе имя?! Хочешь накропать статейку и заработать на мне? Я наслышана о таких, как ты. Сначала влезают в душу, разнюхивают, разведывают, прикидываются друзьями. А потом глядишь – ба! Это уже известный журналист-скандалист! Получает бешеные гонорары. Ничего у тебя не выйдет! Я не позволю копаться в жизни моих родственников, не позволю делать на этом деньги!

– Боже, Зоя, откуда такая патетика, такая приверженность семейным узам? – насмешливо ответил Генка на ее выпад. – Еще вчера ты знать не знала, чем занимаются твои дядюшка с тетушкой, а сегодня ты защищаешь их так, как член королевской семьи защищает частную жизнь принцессы Дианы. Что на тебя нашло? Чего это ты вдруг «встала в позу»?

Зойка обиженно сопела и быстро теряла боевой дух.

– Я не желаю, чтобы об этом трещали на каждом углу, – все же настырно повторила она.

– А в тюрьме сидеть желаешь?