Шрифт:
Новости об эвтаназии сменяются другой, не менее неприятной программой. Ведущая говорит о необходимости разрешить проведение опытов на людях – на преступниках, отщепенцах, сумасшедших. Её оппонент возражает.
Гречкин что-то слышал об этом законопроекте.
На экране появляется суровое, серьёзное лицо отца Майи. Он говорит о том, что медицина обязана двигаться вперёд и он приложит все силы для претворения новых законопроектов в жизнь. Его чёрные глаза холодны.
В принципе, Гречкину совершенно безразлично, будут ставить опыты на людях или нет. Более того, отца Майи он никогда лично не видел и не испытывает никаких чувств к этому человеку.
Игорь зовёт Гречкина:
– Всё, разлочились.
– Спасибо.
Он заходит в первую комнату лаборатории – тут никого нет, зато из соседней раздаётся шум и смех.
В Гречкине вспыхивает ревность. Майя смеётся, кто-то веселит её. Не он, Гречкин, а тот, кто работает с ней бок о бок.
Он сжимает зубы, делает беззаботное весёлое лицо и заглядывает в комнату.
– Ну что, господа учёные, сделали сенсационное открытие?
На большом столе в центре лаборатории стоит компактный анабиозис, в центре которого лежит кверху лапками мышь.
– Здорово, бездельник, – приветствует Гречкина Марк Певзнер, начлаб. Ему лет тридцать пять, он не женат и хорошо обеспечен. В нём Гречкин видит своего главного неприятеля и соперника.
Остальные – трое мужчин и Майя – просто говорят «Привет!».
– Боже, они ещё одну мышь уморили, звери!
– Да они у нас тут десятками!.. – смеётся один из мужчин, Карл. Черноволосый, черноглазый, симпатичный. Но Гречкин за него не опасается: Карл – открытый гей.
– Позвольте, я украду у вас даму, – Гречкин смотрит на Майю с хитрой усмешкой.
Раздаётся хор голосов.
– Ага! Ни в коем случае! Я пойду с ней! Нет, одну не отпустим!
Майя усмехается и идёт вслед за Гречкиным. Они выходят в пустую комнату.
– Май, а что ты делаешь сегодня вечером?
– Сегодня вечером… ну, пока ничего.
– Пойдём на японских барабанщиков? У меня есть пара допусков.
Майя чуть кривит рот. Улыбается.
– А пошли, почему бы и нет?
Он не в первый раз приглашает её куда-либо. В половине случаев она соглашается, но потом не подпускает его близко. Когда он пытается обнять её, она мягко отстраняется. Гречкин не теряет надежды прорвать эту блокаду.
– В половине седьмого на Новой Манежной, у Земли? Нам где-то пятнадцать минут оттуда пешком до стадиона.
– О’кей.
– Ну так я больше не мешаю работать.
Он комично шагает назад, имитируя лунную походку.
Она смеётся и исчезает.
В принципе, Гречкин мог бы и позвонить. Но, во-первых, ему очень хочется лишний раз увидеть девушку, а заодно напомнить сотрудникам лаборатории о своём существовании. А во-вторых, личное присутствие всегда даёт больший эффект. По телефону она могла и не согласиться.
Гречкин выходит из лаборатории, машет Игорю.
Затем включает встроенный телефон и вызывает Водовозова.
– Да, Гречкин, слушаю тебя.
– Виктор Вадимович, я подумал, что мне бы перевестись в исследовательский отдел. К анабиотикам.
– Их Бакланов курирует?
– Кажется, да.
– Хорошо. Бакланова я знаю. Позвоню, отправлю ему твои данные. Если понравишься – переведут.
– Спасибо, Виктор Вадимович.
– Да не за что.
Гречкин смотрит на звёзды.
Ещё пять часов до назначенной встречи. На что потратить время? Выходные дни не очень радуют, когда они не совпадают с выходными у друзей. У Гречкина – посменная работа, два дня через два. Наверное, нужно сходить в кино. Трёхмерный фильм, полное растворение в любом из выбранных персонажей. Вышел новый фильм Картера, «Ода абсолютной жестокости». Говорят, зрелищно: мечи, берсерки, бойня.
Ближайший кинотеатр – в двух шагах. «Синемаскоп», оформлен в стиле середины двадцатого века. Самый дорогой вариант – вживление в центрального персонажа, берсерка Риггера. Можно выбрать ещё десяток персонажей, в чьей шкуре прожить фильм. Нет, думает Гречкин, нужно получать от фильма всё. Он выбирает берсерка и идёт к кассе.
3
Майя уже на месте. Она всегда приходит на пять минут раньше. Многие женщины делают так, чтобы ненароком упрекнуть мужчину в непунктуальности. Но Майя просто приходит раньше – никакого упрёка, привет-как-дела-отлично-пойдём.
На ней чёрная юбка, очень длинная, почти волочащаяся по полу – и это при росте в сто восемьдесят семь сантиметров. Красная блузка соблазнительно подчеркивает её грудь. Жёсткие волосы собраны в хвост.
– Как дела твои? – шутливо заговаривает Гречкин.