– Я не позволю делать из себя источник развлечения, – сухо сказал Самойлов. – Мне пора домой.

Настя вскочила из-за стола и подошла к нему вплотную, умоляюще заглядывая в глаза.

– Олег Григорьевич, я прошу вас… Пожалуйста. Поверьте мне, я пришла к вам только потому, что у меня на руках семь человек, задушенных неизвестным маньяком. Есть женщина, которую мы подозреваем в этих убийствах, мы вычислили ее, что называется, оперативным путем. Я объясню, потому что хочу, чтобы вы мне верили. Заключения экспертов заставили нас думать, что убийца – человек очень высокого роста. А наши собственные рассуждения привели к тому, что это скорее всего женщина. Все потерпевшие позволили напасть на себя сзади, никто из них не оказывал сопротивления, то есть они не чувствовали опасности, не ожидали ничего плохого. От женщины обычно нападения не ожидают, правда ведь? И вот мы начали искать эту очень высокую и физически достаточно развитую женщину. Вполне естественно, что в первую очередь мы обратились к баскетболисткам. И нашли среди них молодую женщину со странностями характера. У нее нет твердого алиби на время совершения убийств. Но ведь этого совершенно недостаточно для того, чтобы ее обвинить. К сожалению, с точки зрения криминалистики мы в большом затруднении. Образцов для сравнительного исследования у нас практически нет, слишком много грязи в местах обнаружения трупов. Олег Григорьевич, я хочу понять, где и как искать доказательства. Единственное, что мы сейчас можем сделать, это поискать свидетелей, которые могли видеть интересующую нас женщину рядом с местом убийства. Но даже если такие люди найдутся и с уверенностью опознают нашу подозреваемую, этого будет недостаточно для обвинения и привлечения к ответственности. Помогите же мне.

– Вы хотите добиться ее признания?

– Не обязательно, хотя, конечно, было бы неплохо. Если ваша методика даст мне такую информацию об убийце, которой я сейчас не располагаю, я, может быть, придумаю, где и как искать доказательства.

Самойлов отошел от Насти на несколько шагов и задумчиво потер пальцами виски.

– Я вам верю. Наверное, я не прав, но я вам верю. Может быть, вы – слепое орудие в чьих-то руках. В таком случае мне вас искренне жаль. Вами просто кто-то воспользовался.

– Уверяю вас, мною никто не манипулирует. Решение проконсультироваться с вами – это мое собственное решение. Более того, я скрывала его от всех моих коллег и от руководства отдела. Не надо меня жалеть, Олег Григорьевич. Давайте лучше разберемся вместе в том, что вызвало у вас такую злость. Скажите мне, что произошло.

– Что произошло? Хорошо, я скажу вам. Вам подсунули не те сведения. Либо кто-то вас обманывал с самого начала, либо кто-то подменил записи в вашей папке.

– Да с чего вы это взяли? – воскликнула Настя. – Зачем кому-то обманывать меня и подсовывать липовые сведения? В этом может быть заинтересован только сам убийца. Не хотите же вы сказать, что преступник – кто-то из моих коллег?

– Как знать, – уклончиво ответил Самойлов. – Во всяком случае, сведения о втором потерпевшем таковы, что заставляют меня сомневаться. Более того, я посмотрел и данные на третьего задушенного. И знаете, что я вам скажу, уважаемая Анастасия Павловна?

Ей вдруг стало страшно. Она даже не смогла бы вразумительно ответить, почему. Обыкновенный небольшой кабинет в здании, где полно сотрудников органов внутренних дел. Рядом с ней – уважаемый профессор, доктор наук, милый интеллигентный человек, полковник милиции. Почему же ей так страшно, как будто свет кругом погашен и из каждого угла в любую секунду могут вылезти ядовитые змеи или выскочить вооруженные психи? Сердце колотилось, как бешеное, ладони стали влажными, пальцы дрожали.

– Эти убийства совершили разные люди, Анастасия Павловна. Совершенно разные. И они не маньяки.

Денисов все-таки позвонил. И Настя с недоумением прислушивалась к себе, пытаясь понять, огорчает ли ее этот факт. С одной стороны, нет вроде бы ничего опасного в том, что пожилой человек накануне сложной операции хочет повидаться с теми, кто ему небезразличен. Но с другой стороны, этот пожилой человек – сам Эдуард Петрович Денисов, а это уже немало.

Звонок Денисова раздался поздно вечером в субботу. Они договорились, что Настя приедет к нему в клинику в воскресенье, потому что операция назначена на понедельник. Вид Денисова ее ужаснул. Они не виделись чуть больше года, и за это короткое время болезнь успела состарить его лет на пятнадцать. Однако, памятуя предупреждение Анатолия Владимировича, Настя изо всех сил старалась не показать своих чувств.

– Вы удивлены моим приглашением? – спросил ее Денисов, насмешливо улыбаясь.

Только по этой насмешливой улыбке и можно было узнать прежнего Эдуарда Петровича. У него даже голос изменился, а речь стала замедленной и словно затрудненной.

– Удивлена, – призналась Настя. – Я думала, что вы вообще про меня забыли.

– Только не надо мне рассказывать, как это вас огорчило. Я прекрасно помню, что наша с вами последняя эпопея принесла вам крупные неприятности по службе, и счел за благо не тревожить вас понапрасну. А сегодня я хочу сделать вам подарок.

– По какому поводу?

– Без повода, – он снова улыбнулся. – Вижу, вижу, что Толя провел с вами подготовительную работу и просил вас делать вид, что я выгляжу цветущим здоровяком. Не хочу его расстраивать. Но сам-то я отлично знаю, что дела мои плохи. Конечно, надежда, как уверяют мудрецы, умирает последней, поэтому я не отчаиваюсь, но это не значит, что мне позволено быть непредусмотрительным. И сейчас мне бы не хотелось ложиться на операционный стол, не раздав долги.

– Насколько я помню, – осторожно заметила Настя, – при нашей последней встрече вы сказали, что мы в расчете. Вы мне ничего не должны.

– Это в деловом отношении. А дружба, дорогая Анастасия, счета не имеет. Вы не можете не понимать, что я отношусь к вам очень нежно, восхищаюсь вами и по-отечески люблю. И поскольку наша сегодняшняя встреча может стать действительно последней, я хочу, чтобы вы не поминали меня впоследствии недобрым словом.

Они медленно брели по заснеженному парку, окружающему клинику. Впереди и сзади на «протокольном» расстоянии шли охранники Денисова. Хоть и тяжело больной старик, но ведь мафиози такого масштаба, что всякое может случиться… Эдуард Петрович крепко держал Настю под руку, стараясь не выказать слабости и головокружения. Просто человек говорит вполголоса, и вполне естественно, что ухо собеседника должно быть при этом как можно ближе.