Она тихо застонала, затем подняла на него глаза.

— Никак не могу понять, почему ты не отвез меня домой или не позволил вызвать такси.

Адам присел на корточки рядом с ней и поправил подушку у нее под головой. Горацио лежал на спинке дивана и наблюдал за ними.

— Потому что ты не в том состоянии, чтобы оставаться одной. Кроме того, я же сказал, у меня есть секретное средство от похмелья и все ингредиенты на кухне.

— Только никакой мяты, — пробормотала она. Он улыбнулся, поднимаясь на ноги.

— Присмотри за ней, Горацио.

Кот моргнул, и Адам отправился в кухню. Утром он сменил дверной замок, но все равно на всякий случай внимательно осмотрелся.

По крайней мере самозванец не обчистил его. Предварительное расследование Коула Рафферти показало, что деньги Адама не тронуты и нет никаких иных угрожающих признаков, что самозванец пытался разорить его или навредить его карьере.

Но даже если он безвреден, тот факт, что Адам его не знает, беспокоил. Правда, теперь он может быть уверен, что это не кто-то из его коллег в журнале «Искатель приключений». Это не давало ему покоя, поскольку ясно, что мошеннику было известно его рабочее расписание. В противном случае парень не успел бы убраться из квартиры до возвращения Адама из командировки.

Однако самозванец оставил на кухне еду и книги на полке. Сделал ли он это намеренно? Может, это своего рода игра?

Множество других вопросов приходило ему в голову, пока он смешивал в стакане средство от похмелья. Вполне вероятно, что Джози знает больше, чем говорит. Сейчас идеальное время выяснить это, пока ее защита ослаблена.

Адам принес стакан в гостиную и обнаружил, что Джози спит, свернувшись калачиком на диване. Ее французская косичка расплелась, и шелковистые волосы рассыпались по диванной подушке. Она лежала, подложив под щеку ладони, слегка приоткрыв розовые губы. Расслабленная и ненастороженная, она напоминала ему ангела с полотна Боттичелли.

Он поставил стакан на стол и схватил свою камеру, испытывая непреодолимое желание сфотографировать ее. Ровное щелканье камеры не разбудило ее, позволив Адаму запечатлеть ее во всех ракурсах.

Впрочем, даже если она проснется и разозлится, он сфотографирует изумрудный огонь в ее зеленых глазах и прелестный розовый румянец на щеках.

Пленка закончилась, и Адам отложил камеру. Горацио грациозно спрыгнул с дивана на журнальный столик с намерением понюхать содержимое стакана, но Адам забрал стакан.

— Извини, приятель, это не для тебя.

При звуке его голоса Джози открыла свои зеленые глаза, пресекая его порыв перезарядить камеру. Прежде чем заговорить, она облизала сухие губы.

— Где ты был?

Он сел рядом с ней на диван и поднял стакан.

— Все великие изобретения требуют времени. Вот, выпей это.

Она села, с сомнением глядя на стакан в его руке.

— А что в нем?

Он заколебался.

— Думаю, тебе лучше этого не знать.

Она неуверенно взяла стакан.

— Что-нибудь безумно экзотическое. Вроде крокодиловых яиц и страусиных перьев.

Адам улыбнулся.

— Что-то вроде этого.

— Но без мяты?

— Без мяты, — заверил он. — И без алкоголя. И все натуральное.

— Значит, это сонное зелье.

— Никакого снотворного, обещаю, — ответил Адам. — Также обещаю, что, если ты выпьешь это сегодня, утром будешь чувствовать себя намного лучше.

Она встретилась с его взглядом, затем решительно вздохнула и поднесла стакан к губам. Начав пить, девушка поморщилась, но не останавливалась, пока не допила все до конца.

Адам был удивлен. Когда ему кто-то в первый раз сварганил это зелье из томатного сока, яйца и еще нескольких ингредиентов, первый глоток он выплюнул.

— Это было ужасно. — Джози передернуло, и она подала ему стакан. — Ладно, теперь я готова.

— К чему?

— Ехать домой.

Он покачал головой.

— Сегодня ты остаешься здесь.

— В этом нет необходимости, — упрямо сказала она, при этом снова тяжело откинувшись на подушку. — Я прекрасно могу сама о себе позаботиться.

— За исключением того, что ты едва передвигаешь ноги, не говоря уже о том, чтобы вести машину. Кроме того, что, если у тебя плохая реакция на крокодиловы яйца?

— Единственной плохой реакцией будет ноющая спина, если я всю ночь просплю на этом диване.

— Ты можешь спать на моей кровати.