Прочих придворных, собравшихся в укромном уголке парка, также можно распознать с

большей или меньшей степенью точности. На картинке узнаваема королева Анна, супруга

Ричарда. В толпе его приближенных мы видим и Джона Гонта, первого и самого верного из

покровителей Чосера. Надо сказать, что от внимания исследователей в целом ускользнуло то

обстоятельство, что кружок поэта составляют главным образом женщины. В них

современники видели тогда естественную аудиторию всех выступающих – рассказчиков, стихотворцев и певцов.

В последующие века, как считалось, читательницами романов тоже являлись в

основном женщины. Возможно, это способно дать нам ключ к пониманию стилистики

ранней и наиболее галантной поэзии Чосера.

Но на картинке мы можем увидеть, что некоторые женщины выступающего вовсе не

слушают, на лицах других – за притворным вниманием читаются скука или же

замешательство. Попутно это приоткрывает нам и черту творческого воображения, характерную для художников той эпохи, пристальное внимание к мелочам и

индивидуальным особенностям изображаемого. Портрет Чосера, как и его искусство

способны создать иллюзию объемности той или иной находящейся в пространстве группы, иллюзию жизнеподобия аккуратно переданной детали. Но указанному тяготению к

реализму, если простителен будет подобный анахронизм в терминологии, здесь сопутствует

нечеткость общего плана. Изображение Чосера, выступающего перед публикой, увенчивает

процессия, тянущаяся вдоль стены средневекового замка, и смысл этой сцены не совсем

ясен. Есть предположение, что это иллюстрация к “Троилу и Хризеиде”, другие

исследователи склоняются к мысли, что процессия состоит из придворных, идущих слушать

Чосера, и что возглавляет ее сам поэт.

Джеффри Чосер являлся не только поэтом, но был также и дипломатом и чиновником, курировавшим то королевские стройки, то таможенную службу Лондонского порта. Он

побывал и судьей, и членом парламента.

Будучи лондонцем, он находил первых и непосредственных своих слушателей среди

богатых и влиятельных лондонских купцов, но при этом, увлекаясь французской и

итальянской оэзиеи, делал отличные переводы с этих языков. Известность ему принесли в

основном “Кентерберийские рассказы”, однако произведение это было создано Чосером уже

под конец его поэтической карьеры, а перед тем он отдал дань и стихотворным пророческим

видениям, и басням, и моралите; им была написана и длинная поэма “Троил и Хризеида”, которая может претендовать на звание первого современного романа. Он был плодовит и

совершенен, обладал широтой интересов и изобретательностью. Его называют отцом

английской поэзии, но странное то было отцовство. Чосер доказывал свою ученость и

приверженность науке, ведя при этом активную жизнь успешного дельца. Являясь тихим и

скромным человеком, он был привлекаем к суду за долги и обвинен в изнасиловании.

Пользуясь славой сочинителя непристойных пародий и фарсов, он предавался мистическим

прозрениям и религиозным размышлениям. Но во всех этих контрастах проступают контуры

единого четкого образа, который мы и постараемся уловить.

Глава первая

Лондонец

Чосер вырос и обрел свое место в городе, именовавшемся тогда “нашим главным”.

Родился он в семье, которая, по выражению Оскара Уайльда, принадлежала к “цвету

лондонского купечества”. Ему не пришлось пробиваться в жизни благодаря собственной

энергии и таланту. Его положение в обществе было прочным и заранее обеспеченным.

Предки его со стороны отца прибыли в Лондон из Ипсвича с постоянным притоком в

столицу жителей Мидленда и Восточной Англии. Водоворот деловой активности, который

захватывал Лондон, манил и затягивал в себя людей. Дед Чосера, Роберт Ле Чосер, был

торговцем тканями, в конце концов поступившим,

подобно внуку, на службу к королю – связи двора и торговли в то время были уже

тесными. Он был известен также как “Роберт Малин”, то есть “хитрый” – качество, унаследованное и знаменитым его отпрыском. Происхождение фамилии Чосер не совсем