Джека трясло от макушки до носков ботинок. Он едва избежал смерти, и ему было нелегко успокоиться. Из головы не шли замеченные краем зрения черные глаза и белые клыки. Всю дорогу домой, он не мог сказать ни слова. Да и никто бы не мог. Они приехали в Нью-Салем после заката, и вдруг Джек, которому пора было сворачивать в сторону Клари Гроув, натянул поводья и направил коня в сторону бакалейного магазина.

— Эйб, — сказал он. — Я хотел бы узнать все о том, как убивать вампиров.

Я чувствую, насколько слабы и беспомощны были бы любые мои слова, чтобы утешить Вас, и тем ослабить Ваше горе… Я молю Отца нашего Небесного, чтобы он смягчил муки тяжести Ваших потерь и оставил одни лишь светлые воспоминания о тех, кого Вы любили и утратили.

Авраам Линкольн в письме Лидии Биксби, матери двоих сыновей, убитых во время Гражданской Войны США

21 ноября 1864 г.

Нью- Салем рос не так быстро, как рассчитывал Дентон Оффатт; с тех пор, как он открыл здесь лавку, население городка даже уменьшилось. Сангамону по-прежнему было далеко до «новой Миссисипи». Навигация по нему оставалась предприятием рискованным, и все, кроме нескольких, пароходы предпочитали более широкие реки на юге, перехватывая богатых пассажиров и грузы. К тому же, в Нью-Салеме был еще один магазин, расположенный ближе к центру, и потому забравший большую часть покупателей. Когда весной 1832-го вскрылся лед на Сангамоне, лавка Оффатта разорилась окончательно, и Эйб остался без работы. О его злости по этому поводу свидетельствует запись от 27 марта:

Распрощались [с Оффаттом] сегодня утром, последние товары проданы, или отданы за полцены; свои вещи перевез к Херндонам — пока не найду стабильный заработок. Меня не волнует, что он будет делать дальше. Я не чувствую ни какой печали в связи с его отъездом, как и ни малейшего желания ехать вслед за ним. Я никогда не сидел сложа руки, не собираюсь и теперь. Я решил остаться. Мне обязательно повезет.

Как всегда, слова Эйба не расходились с делом. Он занимался всем, что может принести хоть какие-то деньги. Ставил изгороди. Расчищал землю. Строил амбары. Здесь на пользу оказалась дружба с Парнями из Клари Гроув, которые делали четкие внушения его будущим работодателям. Как «человек топора» он нашел работу даже на одном из сангамонских пароходов — стоять на носу и крушить любые преграды, замедляющие ход на север. И, несмотря на все это, он никогда не прекращал охоты.

Я провел много времени в размышлениях над тем, что сказал бармен. Мог ли я не проявить интереса, почему Генри так заинтересован охотой на вампиров? Почему поручает мне работу, которую вполне может сделать сам? Но никак не мог разобраться в этом. Додумался лишь до других вопросов. Вроде — почему я, заклятый враг вампиров, служу вампиру? Это факт, и это парадокс. Или — будет ли меня и дальше использовать скрытый во мраке вампир? Возможно. И после всех размышлений я пришел к выводу:

Это не имеет значения.

Если я и в правду не больше, чем слуга Генри, да будет так. Чем меньше вампиров, тем счастливее я буду.

Письма Генри стали приходить чаще, и тогда Эйб решил сделать кое-что. Но он не смог бы сделать это один.

В Джеке я нашел умелого и страстного товарища по охоте, и с водушевелением [авт. орф.] делился с ним опытом по уничтожению вампиров (благо, тренировать его в быстроте или храбрости не требовалось — и того и другого он имел в избытке). Благодаря его помощи и письмам Генри дела пошли так лихо, что я порой с удивлением обнаруживал себя то в одном конце штата, то в другом.

Как- то ночью Эйб обнаружил себя бегущим по улицам Декатура с окровавленным топором в руках, а Джека — рядом — с арбалетом. В десяти шагах перед ними какой-то лысый человек несся по набережной Сангамона. Правый бок его рубашки был пропитан кровью, правая же рука безвольно свисала на сухожилиях и полосках кожи.

Мы пробегали мимо пары джентльменов. Проводив нас глазами, они прокричали нам вслед:

— Эй, куда! Стойте!

И что мы должны были сделать? Я не мог удержаться от смеха.

Эйб и Джек загнали однорукого человека к самому берегу.

Он прыгнул и исчез под поверхностью темной воды. Джек хотел было последовать за ним, но я схватил его за ворот и крикнул:

— Нет! — правда, голос мой заметно ослаб после бега.

Джек встал на берегу, тяжело дыша, и стал направлять арбалет на каждый всплывающий пузырь.