— Понятней не бывает.

— Алё, Стокгольм?

— Да.

— С кем имею честь говорить?

— Вы имеете честь говорить с директором судостроительной компании «Гольфстрим».

— Я заказывал вашей фирме судно.

— Оно уже строится.

Отбой. Строится. Всё в порядке, хотя какие-то сомнения остаются. Посмотрим.

Иногда необходимо жертвовать частностями.

Он против самодовлеющей виртуозности.

Не всякий общественный строй способствует расцвету искусств.

Низменные цели парализуют движение к высшему.

Он пытается убежать в прошлое и терпит поражение.

Двор усыпан виноградной листвой и разбитыми гроздьями «изабеллы».

Красная «Нива» во дворе забрызгана виноградным соком.

Барахлит карбюратор.

Нужно смотреть.

Облачно, с прояснениями.

Агамемнон — аргосский царь, предводитель греков в Троянской войне.

1622 год стал критическим для Испании. Молодой король Филипп IV унаследовал обширную, но уже теряющую влияние империю.

Анна и Вронский встречаются в доме двоюродной сестры Вронского княгини Бетси Тверской.

Она хочет уйти от него, но пока не решается.

Роль любовницы ей противна.

К утру сильный норд-ост сорвал паруса, сломал мачты и руль и погнал судно на рифы.

При сложении дробей с одинаковыми знаменателями надо сложить их числители, а знаменатель оставить прежним.

Вычитание — аналогично.

В слове «море» два слога, четыре буквы, четыре звука.

Ночью Индийский океан светится.

То go to sea — Стать моряком.

On deck — На палубе.

То drop anchor — Бросить якорь.

К заходу солнца небо заволокло тучами, задул порывистый норд-ост, видимость ухудшилась, шторм усилился.

Почвы тёмно-каштановые и солончаковые.

Полынь, кермек, грудница шерстистая.

Холмы, овраги, камни, пещеры.

Караган, типчак, тёрн.

Песок, камни, вода.

Какая-то женщина.

Автобус развернулся у магазина, немного постоял и двинулся в обратный путь.

Состав с глыбами антрацита на тихом ходу идёт в порт, останавливается, некоторое время стоит.

Можно успеть сбросить несколько сверкающих глыб на землю, но… но чьи-то шаги за спиной.

Это человек в белом плаще.

— Антрацит — уголь хороший, — говорит он несколько отстранённо, немного холодно.

— Хороший, — говорю я. — Горит хорошо, почти без золы.

— Что ты медлишь? Может, тебе помочь?

— Плащ у вас белый, а уголь — чёрный.

— Ничего. Так что? Начинаем?

— А вдруг охрана?

— Я тебе говорю — её здесь сейчас нет.

— И не появится?

— Нет.

— Где же она?

— Её здесь нет, и она не появится.

— И я…

— И ты успеешь сбросить несколько кусков антрацита, дома разобьёшь их, растопишь печь, придут родители домой, а дома тепло и уютно, и они обрадуются, что у них растёт такой замечательный сын. Так что ж ты медлишь?

— Я вас не знаю, не знаю, кто вы, не понимаю…

Тем временем состав снова пришёл в движение и ушёл в створ порта.

— Антрацит на снегу, или снег на антраците — как угодно. С Новым годом вас. Вы не спите? — процитировал вдруг незнакомец в белом плаще моё подростковое стихотворение и медленно, заложив руки в карманы своего плаща, пошёл в сторону Слободки, и я пошёл за ним, но не свернул в свой переулок, а продолжал идти за ним.