— Понятно…

В голове раздался щелчок, и голос смолк. Саксон сидел в темноте и тишине, снова и снова перебирая в памяти обещания, которые он когда-то давал. Сэму и Кано, Анне…

Черт бы побрал этого Намира, но проклятый ублюдок прав. Он знал, что Саксон не может уйти, сбежать, особенно сейчас, после всего происшедшего; потому что, пока он жив, у него еще есть возможность вытащить Келсо, возможность найти Джарона Намира и прикончить его.

Он нарушил клятву, данную Сэму Дуарте, когда обещал молодому солдату помочь вернуться домой. Но с Анной этого не должно было произойти.

Саксон нашел дверь, вышиб ее и выскользнул на шоссе. Вдалеке мерцали огни железнодорожной станции, безлюдной в такой ранний час. Бен забрался на платформу, нашел укромный уголок и прислонился к стене, ожидая следующего поезда до Женевы.

Оглядевшись и убедившись, что поблизости никого нет, он достал из кармана телефон с треснувшим, исцарапанным корпусом и набрал номер.

Едва в трубке прозвучал один гудок, как ему ответил голос, созданный из эха и призраков.

— Привет, Бен. Ты в порядке? Я боялся самого худшего.

— Мне нужна помощь, Янус.

— Что я могу сделать?

Саксон вспомнил узел связи, виденный на борту самолета Тиранов, и призрачный «Икар».

— Мне нужно, чтобы ты помог мне кое-что найти.

Шоссе Ферней, Женева, Швейцария

На вокзале он отыскал туалет, где смог привести себя в порядок и осмотреть импланты и оставшееся у него имущество. Он вытащил документы из кармана какой-то сонной женщины, возвращавшейся с ночной смены, и воспользовался ее проездным билетом, чтобы добраться до Дворца наций.

Бен обнаружил на площади у южных ворот большое скопление людей. Они толпились у подножия Сломанного стула, двенадцатиметровой скульптуры, изображавшей деревянный стул с отломанной ножкой — символ протеста против использования противопехотных мин и кассетных бомб. Толпа была разделена на две группы, и каждая размахивала плакатами и транспарантами на английском и французском языках. Первая состояла из сторонников технологии модификации, они толпились у скульптуры, используя ее как символ необходимости контролировать и совершенствовать человеческое тело; вторая, более многочисленная группа состояла из их противников, ратовавших за регулирование распространения кибернетических устройств. На их плакатах красовались надписи: «Хватит изображать Бога», «Защитим человечество» — и другие знакомые лозунги. Повсюду Саксону бросались в глаза символы движения Таггарта, «Фронта человечества».

В воздухе чувствовалось напряжение, и команды журналистов из Эс-эн-эн, «Пик» и Би-би-си сновали между двумя группами, а швейцарская полиция старалась держаться на виду, хотя пока не предпринимала никаких действий.

В мире все чаще происходили столкновения на почве разногласий по поводу модификации человека. Саксон видел репортажи о воинственных демонстрациях в Вашингтоне, Токио и Момбасе, которые в мгновение ока перерастали в ожесточенные драки. Он натянул куртку на руку, чтобы скрыть металлическую кисть, — ему не хотелось, чтобы кто-нибудь из демонстрантов принял его за сторонника или противника, — и принялся разглядывать толпу. Бен размышлял, в какой степени эта и другие акции протеста во всем мире были инспирированы иллюминатами, чтобы манипулировать СМИ и общественным мнением. Столько крови пролито ради чего-то настолько абстрактного… Сначала при мысли об этом ему стало тошно, затем Саксон подумал, что, наверное, все это действительно лишь начало. Сколько великих катаклизмов в истории начиналось с подобных незначительных происшествий? И сколько из них иллюминатам удалось обратить в свою пользу?

В утреннем небе, держась на небольшой высоте, парил беспилотный аэростат. Нижняя часть его была утыкана камерами, на двух экранах демонстрировалась передача канала «Пик» — «Ночные мировые новости». Саксон, подняв взгляд, увидел элегантную фигурку Элизы Кассан. Ведущая «Пика» была одной из самых известных женщин планеты, миллионы людей считали ее голосом истины. Сейчас даже сама мысль об этом показалась солдату детской и наивной.

Из динамиков доносился ее голос:

— Пресс-секретарь швейцарской кантональной полиции сообщил «Ночным новостям» о том, что катастрофа небольшого самолета в Международном аэропорту Женевы, приведшая к гибели нескольких человек, произошла вследствие трагической случайности и никак не связана с сегодняшним важным совещанием комитета ООН по научным вопросам. — За спиной Кассан мелькали пожарные машины, занимавшиеся тушением ангара. — В совещании, во время которого предстоит принять решение о позиции ООН по отношению к технологиям модификации, участвуют известные фигуры, например противник искусственного усовершенствования человеческого тела Уильям Таггарт…

Упоминание этого имени вызвало волну оваций и свистков с обеих сторон, и шум толпы заглушил дикторшу. Саксон проследил взглядом за аэростатом. В репортаже ни словом не упоминалось о происшествии с фургоном взрывчатки; он вспомнил фразу Намира: «К рассвету все безобразия, которые вы натворили, будут снабжены пристойными объяснениями и забыты».

Саксон нахмурился, засунул руки глубоко в карманы куртки. Пригнув голову, он принялся пробираться через скопление свистевших и вопивших демонстрантов, которые осыпали противников оскорблениями, топчась на противоположных тротуарах закрытой авеню де ла Пэ. Дальше находился парк Ариана — обширная территория, в обычные дни открытая для публики, но сейчас окруженная кордоном и кишащая патрулями швейцарской полиции и служб безопасности и отрядами частных охранников, принадлежавших делегатам. Саксон заметил группку рядовых «Беллтауэра» в легких бронежилетах и шлемах с золотыми щитками из поляроида. Они были вооружены автоматами, стреляющими дротиками, и ружьями для ведения боевых действий в условиях города; этого было более чем достаточно, чтобы продырявить любого, кто попытается пройти сквозь кордон.

В центре парка пряталась его цель — Дворец наций. Совещание, ради которого сюда прилетел Таггарт, должно было состояться там, в здании Ассамблеи. Саксон начал думать как убийца, роль которого предназначал ему Намир, — искать способы доступа, слабые места. Когда Таггарт окажется внутри, он станет неуязвим. Этого человека можно было убить только на ступенях здания, и больше нигде.

Саксон, прищурившись, обдумывал ситуацию со всех сторон. Во время службы в САС ему неоднократно приходилось выполнять подобные задания, но то была служба королю и отечеству, и он делал это ради прекращений конфликтов, а не разжигания их. Здесь и сейчас он являлся просто инструментом, орудием в руках прячущихся в тени людей, цели которых находились за гранью его понимания.