Последнему Лусия написала весьма откровенное письмо, в котором просила хоть ненадолго приехать в имение, иначе она тут погибнет от тоски.

И, когда в темноте к дому подъехали всадники, бросилась им навстречу, полагая, что это примчался Августо. Однако служанка Ресуррексьон, первой узнав Катриэля, радостно воскликнула: «Хозяин!»

— Папа? — удивилась Лусия, но, разглядев Катриэля, тут же отчитала служанку, объяснив ей, кто здесь истинный хозяин.

— Не бойтесь, я у вас ничего не отниму, — сказал Катриэль.

— Все равно вам нечего здесь делать. Убирайтесь отсюда немедленно! — потребовала Лусия, но ее одернула вышедшая на крыльцо Мария.

— Катриэль! Не ожидала тебя увидеть. Что- нибудь случилось? — спросила она.

— Я тоже не знал, что вы здесь. Но очень рад нашей встрече.

Он пожал Марии руку, а Лусия и Виктория при этом поморщились от отвращения.

— Вы можете говорить покороче? Что вам тут надо? — не сдержалась Виктория.

Ее враждебный тон заставил Милагрос объяснить что привело их в «Эсперансу»:

— Катриэль только помогает мне отыскать брата. Моего маленького братишку похитили. Вы не видели тут поблизости цирковые повозки?

— Они совсем недавно отсюда уехали. Сначала хотели заночевать, а потом почему-то передумали — пояснил Мариано. — Возможно, потому что мальчика увела бородатая женщина, а хозяин цирка остался этим недоволен.

— Вы видели моего Хуансито?! — воскликнула Милагрос. — И его увела Хуана? Так, может, они прячутся где-то здесь, вблизи имения? Надо их найти!

— Вряд ли Анибал уехал бы без Хуансито, — рассудил Катриэль. — Сама подумай: мальчик ведь нужен ему как заложник. Нет, видимо, нам опять придется догонять цирк. Утром выясним по следу, в какую сторону они направились. А пока… Вы позволите нам сделать привал на ваших землях? — обратился он к Марии.

— Вы будете ночевать в нашем доме, как и подобает гостям, — ответила она.

— Папе не пришлось бы по вкусу ваше гостеприимство, — процедила сквозь зубы Лусия.

— Не волнуйтесь, нам будет даже удобнее разбить лагерь в степи, — твердо произнес Катриэль, давая понять, что никакая сила не заставит его войти в дом, который у него отобрали.

Поняв это, Мария больше не настаивала, но попросила Катриэля и Милагрос хотя бы поужинать вместе со всем семейством.

— Сделайте это, прошу вас. В память об Асунсьон… О тех счастливых временах, когда мы были тут вместе с ней.

Катриэль не мог ничего возразить против такого довода и, пересилив себя, ступил на порог некогда родного дома.

Виктория демонстративно отказалась от ужина, заявив, что у нее пропал аппетит. Ее примеру последовала и Лусия:

— Я не сяду с индейцем за один стол!

Милагрос испуганно взглянула на Катриэля, затем на Марию:

— Из-за меня в вашей семье начались раздоры. Может, мы все же уйдем?

— Нет, оставайтесь, — проявила твердость Мария. — Вы для меня — желанные гости. Надеюсь, Катриэль в этом не сомневается. Что же до моей сестры — то она много страдала, поэтому ожесточилась. А Лусия… Иногда просто не верится, что она — моя дочь…

Последнюю фразу Мария вымолвила с такой печалью, что у Милагрос больно сжалось сердце.

Камила, желая поддержать Марию, завела с гостями разговор на другую тему — о Хуансито и о том, что она с самого начала не поверила Анибалу.

— Конечно, разве я могла бросить Хуансито! — сказала Милагрос. — Я люблю его, как собственного ребенка, несмотря на то что он мне даже не брат по крови.

— Люди связаны не единственно кровным родством, — заметила на это Мария. — Есть кое- что посильнее: сердце.

— Спасибо, сеньора. Вы так добры к нам, — благодарно взглянула на нее Милагрос. — Я не знала родной матери, но у женщины, которая меня воспитала, были такие же глаза, как у вас…

Ресуррексьон принесла десерт, но Катриэль от него отказался:

— Пойду, пока не очень поздно, расспрошу людей. Может, кто-то из них видел, в какую сторону поехал цирк.

— Я провожу вас— тотчас же встала из-за стола Камила.

— Не стоит. Я ведь тут всех знаю, — напомнил ей, смутившись, Катриэль.