— Но вдвоем мы сможем опросить всех значительно быстрее, — ответила Камила.

— А втроем — еще быстрее, — добавил Мариано. — Я иду с вами!

Милагрос тоже поднялась с места, но Мария остановила ее, предложив еще немного побеседовать.

— Я вижу, у тебя душа болит не только из-за малыша, — сказала она, оставшись наедине с Милагрос. — Твоя печаль намного глубже. Так мне кажется. Что тебя мучает, дочка? Доверься мне, как матери, которой тебе так не хватает.

И Милагрос рассказала ей всю горькую историю своей жизни — начиная с того, как ее, подкидыша, подобрали в степи и кончая тем чудовищным оскорблением, которое нанес ей Августо.

— Моя жизнь очень похожа на твою, — выслушав ее, грустно молвила Мария. — Я тоже не помню своих родителей — их заменили чужие люди, ставшие мне родными. У меня была сестра не по крови, а по сердцу. Подобно тебе, я надеялась вернуть мир и счастье в семью, выйдя замуж без любви. Но тебе, слава Богу, повезло больше: ты не вышла замуж за того военного. И — нашла настоящую любовь!

— Как вы узнали? — смущенно и радостно воскликнула Милагрос.

— По глазам. По тем влюбленным взглядам, которыми вы обмениваетесь с Катриэлем. И пока вы будете вместе, никакому злу вас не одолеть, поверь мне. Вы найдете Хуансито и заживете счастливо. Только берегите друг друга, берегите свою любовь.

— Спасибо, сеньора. Вы — сама доброта, — растроганно произнесла Милагрос, и Мария неясно, по-матерински обняла ее.

В этот момент к ним вошла Лусия и, захлебываясь от возмущения, язвительно бросила матери:

— Какая идиллия! Может, ты нашла наконец дочь, которая тебе по душе, а мне стоит переселиться в цирк?

Опросив местных жителей, Катриэль и Мариано пришли к выводу, что цирк, вероятнее всего, направился в Арройо-Секо.

— Значит, с рассветом и мы туда поедем, — сказал Катриэль, — А вам — большое спасибо. Честно говоря, я не ожидал помощи от человека, который работает на Гонсало Линча.

— Я только работаю на него, но не принадлежу ему, — уточнил Мариано. — И более того могу сказать, что вы мне симпатичны и, как адвокат, я не погрешу против истины, если закон окажется на вашей стороне.

— В этом вы сможете легко убедиться, как только поглубже изучите дело.

Мужчины пожали друг другу руки и разошлись в разные стороны. Мариано о чем-то заговорил с Камилой, а Катриэль у входа в столкнулся с Викторией.

Она к тому времени уже тайком отхлебнула графинчика, который завела и здесь, в «Эсперансе». Но унять раздражение все равно не удалось и Виктория решила перед сном прогуляться по саду. Увидев перед собою Катриэля, она не стала сдерживать гнева:

— Вы нарочно меня преследуете? Я не выношу вашего присутствия и сейчас же прикажу вышвырнуть вас отсюда!

— Не беспокойтесь, я сам уйду, — ответил Катриэль. — Это место навевает на меня слишком много воспоминаний…

— Ну, если вы так цените все, что дала вам Асунсьон, то хотя бы в знак признательности должны уйти отсюда навсегда и жить в грязи, где для вас самое подходящее место!

— Сеньора, вы уже отобрали у нас имение. Зачем же вам еще и оскорблять меня? — спокойным тоном произнес Катриэль, и это совсем вы¬вело из равновесия Викторию.

— А затем, что я ненавижу вас и все ваше кровожадное дикарское племя! Вы убили самых дорогих мне людей. Убили моего сына, моего маленького Адальберто!..

В глазах Виктории стояли слезы, а все тело ее содрогалось от бессильной, истеричной ярости. Катриэлю внезапно стало жаль эту по-своему несчастную женщину, и он молвил с печалью в голосе:

— Я сочувствую вам, сеньора. Но не в моей власти вернуть вам сына… Так же как и вы не можете вернуть мне мать…

Викторию, однако, не тронуло его искреннее сочувствие.

— Вы еще смеете рассуждать о моем сыне?! — истерично выкрикнула она. — Вы, грязный дикарь! Вам никогда не понять, что дети могут рождаться от чистой, настоящей любви! Вы — чудовища, способные убить новорожденного младенца!.. Да если бы мой мальчик остался жив, то вырос бы в замечательного человека и был бы сейчас рядом со мной. И мне бы не пришлось одной терпеть вас — омерзительное животное, у которого хватает наглости требовать уважения к себе!

— Дай Бог, чтоб, накричав на меня, вы избавились от ненависти в своей душе, — ответил на это Катриэль.

— Я всегда буду ненавидеть вас! Всегда!

— Очень жаль, — развел он руками. — Ваша озлобленность не принесет успокоения душам умерших. И, унижая других, вы не вернете себе честь и достоинство, которые у вас кто-то отнял.

— Что вы можете знать о чести, о достоинстве?! — возмутилась Виктория, но, заметив приближающихся Мариано и Камилу, умолкла. Затем, резко повернувшись, пошла обратно в дом.