– Конечно, можно, – с приятной улыбкой промолвил логофет. – Мне ведомо, Василий, что ты дал обет поклониться Гробу Господню, а обеты надо исполнять.

– За твое здоровье, друже Феофилакт. – Василий поднял кубок и в мгновение ока осушил его.

Феофилакт сделал всего несколько маленьких глотков из своей позолоченной чаши.

Василий покинул дом гостеприимного логофета в самом радужном настроении. Ему понравился хозяин и его жилище, понравилось и угощение.

Во дворике с розами Василию показалось, что в боковом дверном проеме мелькнул силуэт девушки с копной рыжих волос. И хотя Василий не разглядел толком ее лица, в нем сидела уверенность, что это та самая незнакомка, увиденная им в окне.

Уже стоя на колеснице рядом с горбоносым Архилохом и глядя на мелькающие по сторонам высокие дома и храмы, Василий не мог отвязаться от мысли, что где-то раньше он уже видел это женское лицо с горделивым носом и взглядом больших жгучих глаз.

Император ромеев Мануил Комнин был человеком умным и решительным. Ему досталось в наследство от отца и деда государство, раздираемое внутренними смутами и осаждаемое внешними врагами. Под натиском сельджуков и норманнов Империя теряла свои земли на Востоке и на островах Средиземного моря.

Образование в Палестине после Первого крестового похода крестоносных государств во главе с Иерусалимским королевством поначалу давало надежду на возвращение Византией утерянных ранее азиатских владений. Однако раздоры с папой римским, неуступчивость иерусалимских королей и их вассалов постоянно доводили дело до открытых столкновений.

Иоанн Комнин, отец Мануила, вел трудную войну с княжеством Антиохийским, образованным южноиталийскими норманнами. После смерти отца Мануил Комнин продолжил натиск на Антиохию и даже заставил князя Раймунда Антиохийского возобновить ленную присягу василевсу ромеев.

Вскоре после этих событий мосульский эмир Имад эд-дин Зенги захватил и разрушил город Эдессу, столицу графства Эдесского. Падение Эдессы создало серьезную угрозу для остальных государств крестоносцев. Происходило заметное сплачивание сил сельджуков для решительной борьбы с пришельцами с Запада.

К папе Евгению Третьему из Иерусалима спешно были отправлены послы с просьбой принять меры для защиты христианских святынь от новых бед. Евгений Третий обратился с посланием к государям Европы, призывая их встать на защиту веры. Гроб Господень в опасности!

Этот клич возымел действие на германского и французского королей, которые изъявили готовность вместе со своими вассалами выступить во Второй крестовый поход.

Решимость христианских королей повторить подвиги рыцарей времен Первого похода на Восток не вызывала в Константинополе ничего, кроме тревоги. Ведь дорога крестоносцев, как и полвека назад, проляжет через земли Империи, а грабежи жадных до добычи рыцарей ничем не отличались от грабежей печенегов, некогда нападавших из-за Дуная.

Распорядок дня и церемониал Большого Дворца были расписаны до мелочей, нарушить которые любому императору было так же невозможно, как повернуть вспять солнце. Недаром греки говорили, что строгий порядок в императорских покоях подражает божественному движению и гармонии небесных светил.

Каждый день в семь часов утра главный ключарь Большого Дворца вместе с начальником дворцовой стражи – куропалатом – отпирают дверь из слоновой кости, которая ведет со стороны ипподрома в зал под названием Лавсиак. По витой лестнице стража и помощники главного ключаря поднимаются в Лавсиак, чтобы надеть здесь служебное облачение – скарамангий, а затем направляются к другим палатам и залам, всюду отпирая двери.

В восемь часов утра ворота дворца распахиваются и толпы чиновников, ожидавших этого часа на ипподроме, вливаются в широкие коридоры, спеша занять места на отведенных им скамьях.

Тем временем спальники во главе с паракимоменом, начальником службы личных покоев императора, уже принесли из ризницы в Золотую палату скарамангий василевса и положили его перед серебряными дверьми государевой опочивальни. Дежурный страж трижды ударяет в серебряную дверь, в ответ василевс приказывает отворить ее. Спальники вносят скарамангий и облачают императора, который затем выходит в Золотую палату, благочестиво склоняется перед иконой Христа и садится в кресло. Так начинается день.

Первым делом, по дворцовому этикету, василевс призывает к себе логофета дрома.

Главный ключарь выходит из Золотой палаты, направляется в Лавсиак и посылает слугу за логофетом, а сам садится на свое место на скамье для чинов.

Император терпеливо ждет, сидя в золотом кресле, стоящем на возвышении в нише, под названием Конха, за драгоценной завесой. Таков порядок.

Логофет дрома шествует по длинным переходам дворца. Бежать ему нельзя, дабы не споткнуться на пути к императору, что является дурной приметой.