Все равно смерть.

"Но я не мать, не тетка, не Карен!
– она высоко подняла голову.
– Мне не станет никого жаль. Я выживу. Если понадобится, сделаю все. Но я выживу!"

А Карен... Что ж... Габриэлла не сомневалась, что для ее кузины настали последние деньки!

***

– Мы должны об этом сообщить!

– О чем?
– двадцатилетний Демитрий, с мягкими женственными чертами лица, только-только ставший жрецом, растянулся на траве, жуя колосок, будто самый настоящий пастух.

– О Кристофе, Микхале и Дерни. Они оболгали невиновную!

– Что?
– от удивления парень едва не подавился.
– Ты для этого меня сюда пригласила?! А я-то думал...

– О чем?
– не поняла Карен, ни капли не изменившаяся с того дня, как покинула родной дом. Невысокого роста, но подвижная, с ладной фигуркой, которую так и хотелось обхватить руками да привлечь к себе. Длинные рыжеватые волосы обрамляли красивое, немного простоватое лицо. Дополняли картину большие глаза болотного цвета да курносый нос. В общем, не красавица, но и глазу есть за что зацепиться.
– Я к тебе-то пришла, потому что ты еще не увяз в этом...

– Болоте, - подсказал парень, глядя на глаза собеседницы и мечтая... Впрочем, нет, не мечтая, жалея. Жалея о тех временах, когда любая рыжая девушка считалась ведьмой, жалея, что сам родился не тогда - двадцать лет назад - когда епископом был настоящий Светоч, а не мягкотелый, дряхлый старикашка, что сейчас занимал его место. Так и эта Карен. Родись она двадцать лет назад, не нужно было бы выслушивать всю ее глупость, нелепые обвинения...

– В грехе!
– отрезала девушка.
– Ты ведь только стал жрецом, твои руки чисты. Но вот остальные, - она покачала головой.
– Они убийцы! Мне говорила об этом...
– ее голос дрогнул.
– Мама. Она тогда последний раз домой приезжала. Давно это было. Я еще совсем маленькой была. Но помню, как сейчас. Белую кожу, впалые, усталые глаза. Она все время кашляла и заслоняла рот платком. А потом служанки пытались его отстирать от кровавых пятен. Одна из них тоже заболела, а потом исчезла. Помню, повариха долго рыдала, что ее дочери пришлось уйти. Меня к маме в комнату не пускали, я только из окна могла и глядеть на ее поникший силуэт, худые, словно высохшие руки, дряблое лицо. Я все хотела поговорить с ней, рассказать, как жила во время ее отсутствия, помечтать о том, как мы заживем теперь, когда она вернулась насовсем...
– девушка помолчала.
– А она умерла. И поговорить с мамой удалось только раз. Да и то не разговор. Мама все шептала, что болезнь - это кара за грехи ее, что они все грешники. Отправляют на костер невиновных. Что Господь отступился от детей своих. Что и Микхале, и Дерни, и Винс, чье место ты, Демитрий, занял, убийцы! А Кристоф... Кристоф хуже всех! Мама говорила: он понимает, что делает. Понимает, что поднимает руку на невиновного... И все равно созывает людей на новый костер!

– Это большое обвинение. В ереси, - Демитрий сел на траву и прищурил глаза.
– Карен, ты ведь обвиняешь Кристофа в том, что он не верит в силу Господа. Ты понимаешь это?

– О чем ты?
– девушка отшатнулась от Демитрия, как от прокаженного.
– Я сказала, что все трое наших братьев - убийцы! Мы все... Мы не спасаем заблудшие души, мы убиваем невиновных!

– Это ложь!
– Демитрий встал и холодно кивнул девушке.
– На епископе, на нас, на карателях...
– с каждым словом он говорил все громче.
– Держится весь мир! Мы не можем сомневаться в наших братьях, в нашем деле. Больше мне нечего добавить!

Парень вскочил с насиженного места и поспешил в замок, который грозной тенью возвышался над полем в версте [7]от пары. Прошел в парадные ворота, не глядя на сторожевого. Так же быстро миновал лестницу, а затем без стука ворвался в покои.

– Кристоф, может, хватит проверок?!

Темноволосый черноглазый мужчина одних лет с Демитрием с загорелой кожей, немного резковатыми чертами лица и колючим от щетины подбородком поднял голову от своих записей и с удивлением посмотрел на гостя.

– О чем ты говоришь, Демитрий?

– О Карен, о ком же еще?

– Что с ней?
– Кристоф заметно нахмурился.

– Это бы я и хотел знать. Ты используешь ее как марионетку, как подстилку, как...

– Думай, что говоришь!
– Кристоф со всей силы врезал Демитрию.
– Я твой старший брат, она сестра, дочь высокого рода. И ты посмел...

– Она приходила ко мне с еретическими суждениями, говорила, что мы убиваем невиновных.

– Я поговорю с ней!
– отрезал Кристоф.

– Скажешь, что я прошел проверку на верность?
– Демитрий едва не расхохотался.
– Но знаешь, Микхале и Дерни может возмутить то, что ты считаешь себя старшим среди нас. У них ведь больше прав рассчитывать на эту должность, чем у тебя.

– О чем это ты?
– встревожился Кристоф.

– Это ты приказал Карен устроить мне проверку. Иначе она бы не стала выделять тебя среди других жрецов.

– Я ничего никому не приказывал. Если не веришь, идем вместе с ней поговорим, - Кристоф отбросил в сторону бумаги и поднялся, вслед за Демитрием вышел из комнаты.

Замок жрецов никогда не славился роскошью. Длинные полутемные коридоры, висящая кое-где паутина. Тот, кто впервые видел их жилище, поневоле начинал сравнивать жрецов с аскетами, истовыми служителями, безразличным к телесному комфорту.

Только частые гости - те, кто удостаивались чести проникнуть в покои самих жрецов -знали правду. Мягкие ковры, скрадывающие движения, золотые подсвечники на стенах, огромные зеркала, столы из красного дерева с ажурными ножками, широченные кровати, на каждой из которых поместилась бы большая крестьянская семья.