По моему мнению, если язык у нашего "свидетеля" и заплетался, то не от разговоров, а от выпитого. Бутылки, двух - кто его знает.

– Чего морщишься, красавица?
– прервал мои раздумья старик.
– Неужто, не веришь?

Ответить я не успела. Дамиан достал из кармана мятую купюру.

– Верит. Потому-то мы, в отличие от предыдущих посетителей, заплатим за сведенья, которые нам нужны.

– Вот это уже по-божески!
– воскликнул старичок, мигом выхватив из рук Дамиана бумажку. Парень в ответ то ли на эти действия, то ли на слова старика, поморщился, но возражать не стал.

– Итак, убийство.

– Да, да, страшное дело, пошли чаек сделаю. Выпьем, согреемся. Чего-то день сегодня холодный, - старичок бодрым шагом засеменил в сторожку, мы переглянулись и последовали за ним.

На маленькой кухоньке негде было развернуться. Сторож прошел к печке, поднял стоявший на одной из конфорок чайник и разлил по чашкам кипяток, налил заварки из заварницы и поставил перед нами чашки, кивнув на сахарницу, что уже стояла на середине стола.

– Что вы знаете об убийстве?
– спросила я, раздумывая, выпить ли чаю. Кто знает, сколько времени эта заварка уже стоит.

– Вы о той девушке, которую утром нашли? Да что я могу знать. Утром возле ограды прошелся. Петрович-то, кладбищенский смотритель, неделю назад в больницу слег. А мне разве сложно раз-другой возле ограды пройтись? Вот и нашел я ее. Возле западной стены в траве лежала. Я сначала подумал, пьянчужка простая, - старичок хохотнул так, что у меня по спине пошел мороз, и пригубил чай.
– А потом гляжу, у нее какие-то символы на теле. Кровью написаны.

– Символы?
– мы с Дамианом переглянулись. Об этом в новостях, что во вчерашних, что в сегодняшних не сообщали.
– Что за символы?

– Откуда же мне знать?
– старик пожал плечами.
– Круги какие-то, звезды в них. Я особо не вглядывался. Сразу к телефону пошел, чтобы полицию вызвать. А, как с управления приехали, так мигом фотографировать начали, ну, меня оттуда погнали, даже распространяться об убийстве запретили. Но ради сотенки...

– Что-нибудь необычное вчера происходило, не помните?
– спросил Дамиан, странным взглядом окидывая свидетеля.

– Э, - махнул старик рукой.
– Ничего я больше не знаю. Полиция битых два часа расспрашивала, и ничего. Не видел, не слышал. Только вот тело нашел.

– Ладно, - Дамиан поднялся, - пошли, покажите, где оно лежало.

– Так вы сами заметите. Как до кладбищенских ворот дойдете, налево поверните. Минут десять идти. А где тело нашли, все оградили. Журналисты и те через ограждение фоткали. Так что не заблудитесь.

Оставив на столе так и нетронутый чай, мы вышли на улицу, пошли вверх по грунтовой дороге к кладбищу.

– Что думаешь?
– наконец спросил Дамиан.

– Разве я должна что-то думать? Детектив у нас ты. Тебе и думать. А я так, о местных обычаях, о Катьке порассказать, по городу поводить, чтобы не заблудился.

Мы как раз дошли до кладбищенской ограды, поэтому Дамиан с легкостью сжал мою руку и прислонил к каменистым выступам.

– Я тебя не понимаю! Пропала твоя лучшая подруга, а ты ведешь себя как редкая стерва, которой ни до чего нету дела!

Я ругнулась про себя, понимая, что Дамиан прав. Я веду себя неправильно.

– Прости, просто... Просто у меня до сих пор не укладывается в голове, что Катька пропала! Кажется, вот-вот она вернется и...

Дамиан внезапно оглянулся и даже выпустил мою руку.

– Странное ощущение.

– Какое?

– Взгляда в спину. Будто наблюдает за нами кто-то. Следит, как дикий зверь за жертвой, а чуть что, выпустит когти.

– Выдумываешь, - легкомысленно бросила я.
– Просто на кладбище в голову разные мысли лезут. И не такое может привидеться!

Ладно!
– Дамиан сменил тему.
– Знаешь, ничего мы не найдем на месте, где тело лежало. Там уже полиция все обыскала. Улики забрала. А потом журналисты следы затоптали. К тому же, это ведь только преступники на место преступления возвращаются. Будто тянет их что-то туда. Но мы ведь не они?
– я почувствовала, как сердце застучало быстрее от очередной улыбки Дамиана. А вслед за этим по телу прошла дрожь.
– Давай лучше на само кладбище заглянем.