***

– Пусти меня!
– кто-то схватил Софу, скрутил ей руки за спиной и прижал животом к ограде.
– Пусти!
– словно раненное животное заорала девочка.

Ловец ругнулся и зажал ее рот ладонью, тихо на ухо прошептал:

– Ну вот, мы и встретились, ведьма!

Софа дернулась, затем, чувствуя, что не может дышать: огромная лапища закрыла не только рот, но и нос, укусила незнакомца за палец. Хотя какого там незнакомца? Знакомца, Кривого!

– Дрянь!
– он вырвал ладонь и по-простому вдавил ее лицо в каменную кладку, больно ударив по носу.
– Так тебе! Я же говорил, что отомщу!

Девочка затряслась. Из разбитого носа капала кровь и смешивалась со слезами. Софе было больно, страшно и холодно. Она еще раз дернулась, но только больно потянула шею.

– А-а!
– из горла вместе с рыданиями вырвался крик.
– Пусти!

– Да заткнись ты!
– его громкий шепот был как ушат холодной воды. Горло мгновенно свело судорогой. Девочке казалось, она не сможет больше промолвить ни слова, зубы затряслись, а из глаз перестали катиться слезы. Ужас сковал сердце, казалось, заморозив боль. Вот только навечно ли?

Софа потерлась щекой об ограду, вытирая соленые капли влаги.

– Чего тебе надо?!
– с трудом разжав, казалось, намертво сросшиеся зубы, прошептала она.

– Чего мне надо? Неужто не помнишь?
– он больно укусил ее за шею.
– Забыла? Ведьмино отродье! Как мне "слабак" кричали? Из-за тебя!

– Я не хотела. Я...
– Софа замолчала, совсем рядом услышав топот ног. И голос.

Такой знакомый, казалось бы, родной голос сельского кузнеца. Вот только сейчас он стал ей чужим. Все стали таковыми, даже кузнец, его жена, что порой, в особо холодные зимы, кормили Софу лепешками. Не дал им Господь деток, а они детей любили. В кузню часто ребятишки бегали, смотрели на их работу, а еще говорили, что сами кузнецами станут, просили их научить.

Давно это было. До того, как Софа увидела и кузнеца, и жену его, стоящих возле костра. Все там были. И пекарь, и священник и... Все село!

А возле самого костра с факелом в руке стоял Карим. Надменное, чуть вызывающее, как всегда, лицо. Ему было не жаль софиной матери, никому было ее не жаль. Только у восьмилетней девочки по щекам и текли слезы.

Внезапно душу сковал холод. Страх прошел. Осталась лишь пустота. Казалось, еще недавно плодородную землю выжгло безжалостное солнце, что не первый месяц сводило мир Сорины с ума. Так и душа Софы стала пустыней. Ни единого родника, только палящий диск и выжженный песок.

"Что Кривой может мне сделать? Убить? А зачем мне жить?"

Мысли прояснились. Будто бы ночь ушла, а вместе с ней мрак, неизвестность. Миг света. И новый мазок мрака. Ночь все еще правила балом. На небе лишь загадочно блестели звезды. Месяц, и тот скрылся за тучами. До рассвета было далеко. А время порой тянется так долго... Сейчас не было даже маленькой светлой полоски света на востоке.

Вместе же с солнцем ушла надежда. На ее место заступила боль... Все тело изнывало от нее, а никого, кто бы помог Софе, в целом мире и не осталось.

– Мамочка, мама!
– зарыдала Софа, в один быстротечный миг почувствовав, что ее матери больше нет рядом. Отлетела душа в рай.
– Она не ведьма, она...

– Конечно, нет!
– Кривой захохотал.
– Она папке моему надоела, он и привел в ваш дом карателей. Старой она стала, обвисшей, - повторил мальчишка явно услышанные от отца слова.
– Никому теперь и не нужна. Так пусть и отправляется в ад!

Софа заорала, затрясла головой, попробовала лягнуть Пета по колену. Но мальчишка сам ударил ее раз-другой по спине.

– Не рыпайся! Не видишь, мужики идут?! Не хочу отдавать забаву, - он сдавил ее шею рукой. Софа закашлялась и начала задыхаться.
– Я тебя ненавижу! С удовольствием посмотрел бы, как огонь пожирает твои пальцы, руки. Но после. А сейчас что, если сделать вот так?
– он с легкостью сдавил девочке руку.

– А-а!
– Софа зашлась от крика. Казалось, еще немного, и кость с хрустком сломается.

– Да замолкни ты!
– Пет еще сильнее вдавил ее лицо в камень.
– Костер будет тебе подарком. Ты меня порядком доставала, а я все никак не мог до тебя добраться! Долго мой отец не мог с твоей мамкой наиграться. Мельникова баба Мельта ему за неделю надоела. А здесь видишь как, больше года. Но всему наступает конец. Он и пришел. Год назад сдохла Мельта, сегодня...

Он не договорил. Послышался резкий удар. Внезапно петовы руки разжались. Мальчишка полетел на землю. Софа обернулась и столкнулась взглядом с братом Акимки.

– Рем?

– Узнала?
– злость исказила и без того обезображенное непонятно откуда взявшемся глубоким порезом на щеке.
– Тварь!

Он приблизился. По телу девочки вновь прошла дрожь. Рем-то пострашнее Пета. Кривому девочка хоть сдачи дать могла, чего он и осерчал. На той недели его мальчишки побили, потом еще кричали, что его даже девчонка победить сможет. Ну, он и решил проверить. А чего именно к Софе полез, так кто его, Кривого, знает? Тогда девочка не испугалась. Ее уже так мальчишки достали, что все равно было: Кривой, другой кто. Она ему подножку подставила, а потом уплыла по-быстрому на другой берег, пока он за ней не погнался.