Шрифт:
С тех пор как в мартовские дни не имевший политического опыта студент волей толпы стал её вожаком, прошло много времени. Студенты в Вене были немалой силой. Теперь Франц был одним из сознательных руководителей венского студенчества. Командир одного из отрядов академического легиона, Франц был всегда в первых рядах борцов за свободу.
Майские дни… Венцы выходят на улицу, требуя пересмотра конституции, которая не дала народу обещанных прав. Оружия мало. И Франц первый начинает ломать свинцовые переплёты окон университетской столовой. Из этого свинца рабочие льют пули.
Конец августа… Снова демонстрация. На этот раз — из-за расценок, установленных министром общественных работ Шварцером. Когда процессия, во главе которой шёл Франц, подверглась обстрелу «чёрно-жёлтых» [56] , Франц не дрогнул, организовал вооружённый отпор и удержал ряды демонстрантов… Вот и сейчас Франц где-нибудь здесь, в студенческих отрядах.
— Каталина!
Перед девушкой выросла фигура старого ткача.
Карл Мюллер укоризненно сказал:
— Вся Вена поднялась на защиту твоей родины, а ты стоишь сложа руки!.. Иль ты не знаешь, что убийца твоего отца, граф Фения, казнён за измену? Господин Франц приходил, но не застал тебя.
56
Императорские войска называли «чёрно-жёлтыми» потому, что национальный флаг Австрии состоял из чёрной и жёлтой полос.
Каталина безмолвно схватила ткача за руку и вместе с ним влилась в толпу. Карл рассказал ей, что произошло. Венгры разбили армию Елашича, он отступил с остатками своих войск и перешёл австрийскую границу. Военный министр граф Латур отдал приказ венскому гарнизону выступить на подмогу Елашичу. Однако несколько гренадерских полков отказались выйти из казарм. Большинство же воинских частей послушно направились к Северному вокзалу, чтобы отбыть на венгерский фронт. Для того чтобы их задержать, на улицу вышли национальные гвардейцы, студенческий легион и рабочие. Все спешат к вокзалу.
Каталина была потрясена. Казнили Фению!.. Она рванулась, увлекая за собой Карла. Продвигаться вперёд становилось с каждой минутой всё труднее, а вскоре толпа и вовсе застыла на месте. Кавалерия, высланная для подавления восставших, заградила подходы к мосту через Дунайский канал.
— Переждём. Сейчас тут не пройти, — сказал Карл. Он устал и тяжело дышал.
— Я попытаюсь! — И Каталина стала пробираться вперёд.
Северный вокзал и прилегающие улицы были запружены народом. Часть железнодорожного моста разрушена, рельсы выворочены, провода перерезаны. Восставшие сорвали доски с мостового настила, чтобы солдаты не перебрались на другую сторону Дунайского канала. Гренадерские части, которые не примкнули к народу, стояли, прижатые толпой к самой набережной.
Каталина протиснулась сквозь толпу и упёрлась в стену солдат.
— Пропустите меня! Мне очень нужно!
— Но вам не пройти, фрейлейн…
— Я пройду! — воскликнула Каталина и стала пролагать себе путь через ряды солдат.
Голос девушки звучал так властно, что гренадеры невольно расступились перед ней, и скоро она очутилась у моста. Увидев под ногами зияющие пролёты, она на мгновение задержалась, но тут же шагнула вперёд и ступила на балку. Первый отчаянный шаг был сделан, Каталина уже не думала об опасности. Путь был один: вперёд! Не отрывая глаз от балки, Каталина осторожно переставляла ноги, постепенно ускоряя шаг.
Столпившиеся на набережной люди громко поощряли девушку. Когда же она пробежала по балкам оставшееся расстояние и ступила на землю, все так и ахнули.
Но в ту же минуту с Вокзальной площади донеслись шумные возгласы. Каталина устремилась туда и увидела, что посреди площади на возвышении из бочек стоит Франц. Он был в костюме офицера Академического легиона. Длинный тёмный карбонарский плащ прикрывал серый студенческий сюртук. Широкополую шляпу украшало чёрное страусовое перо. Конец драгунской сабли, прицепленной к поясу, волочился по земле. Засунутый за чёрный лакированный пояс, торчал пистолет.
— Нас обманули и предали, — говорил Франц. — Мы были так наивны, что принимали всерьёз заверения правительства о том, что конституция будет свято соблюдаться. До сегодняшнего дня и я верил, что выступления хорватов — дело рук Елашича, что он действует вопреки воле императора. Но всё оказалось обманом. Из Пешта прибыл курьер, и вот что он привёз! — Франц потряс в воздухе пакетом. — Граф Фения и военный министр Латур в союзе с Елашичем договорились задушить свободу, которую мы добыли вместе с мадьярами. Венгерский военно-полевой суд приговорил к смерти изменника Фению. Теперь очередь за его сообщниками. Вы видите, они сбросили маски и действуют открыто… Разбитый Елашич укрылся со своими войсками в Австрии.
Толпа загудела:
— Измена!
— К ответу Латура!
— За решётку Елашича!
Каталина не вслушивалась в эти гневные выкрики. Она неотрывно глядела на Франца, ловила каждое его слово.
— Австрийский двор устраивает тайные заговоры, натравливает славян против их братьев мадьяр. Руками наших солдат душат революцию в Италии и Чехии [57] . Виндишгрец залил кровью Чехию и теперь спешит из Праги сюда, чтобы вместе с Елашичем обрушиться на мадьяр. Неужели мы будем молчать, дожидаясь, пока австрийский двор…
57
Австрийское правительство посылало своих солдат для усмирения восставших в отдельных провинциях Италии и в Чехии. В Чехии своей жестокостью отличился командовавший австрийскими войсками Виндишгрец, в Италии — фельдмаршал Радецкий.