Главнокомандующий венгерской армией генерал Мога был против преследования войск Елашича на австрийской земле. Мога заявил, что это влечёт за собой военный риск, так как столкновение с австрийскими регулярными войсками станет неизбежным. У Мога были и политические возражения, которые высказывали также и глава правительства граф Баттиани и стоявшая за ним «Партия мира» [58] . Все они считали, что переход границы будет воспринят как акт, направленный против Фердинанда, а ведь он не только австрийский император, но ещё и король Венгрии. При этом они надеялись, что император сам прикажет разоружить войска Елашича.

Кошут, стоявший во главе Комитета защиты отечества, так же как и радикальная часть Государственного собрания настаивали на немедленном переходе границы. Надо было обезоружить хорватскую армию прежде, чем австрийское правительства получит возможность поддержать Елашича.

Разногласия правительства привели к тому, что венгерская армия дважды переходила пограничную реку Лейту и дважды, по приказу Мога, возвращалась обратно, даже не войдя в соприкосновение с противником.

События в Вене дали в руки Кошута новые козыри. Он прибыл в Парендорф, где находился главный штаб армии, приказал выстроить войска и обратился к ним с горячим призывом. Он рассказал о мужественном выступлении венцев в защиту венгерской свободы, об окружении Вены войсками реакции. Венгры обязаны срочно прийти на помощь венскому населению.

— Кроме военно-политической позиции, с какой рассматривают вопрос военные специалисты, есть также позиция нравственная. Ещё держится Вена, поднявшаяся на защиту нашей свободы. Самая мысль о том, чтобы безучастно взирать на борьбу венцев, должна привести в дрожь каждого честного мадьяра. Пойти на помощь осаждённой Вене — наш нравственный долг. Этого требует от нас честь нации. Того же требует и политическое положение: разгромив вместе с венцами силы, противящиеся революции, мы нанесём смертельный удар европейской реакции. Наши силы растут непрерывно. Обучаются и формируются в отряды тысячи новых воинов, готовых отдать жизнь за независимость Венгрии. Я объехал страну, и мои призывы находили повсюду горячий отклик в сердцах соотечественников. Крестьяне бросают дома и землю и идут в партизаны. Купцы превращают товары в снаряжение и амуницию. Из городов и деревень, с гор и из долин, горя желанием внести свою лепту, спешат люди на зов отечества. Так неужели мы не дадим отпора реакции, которая задушит сперва свободную Вену, а потом возьмётся за свободную Венгрию!

Гонведы слушали Кошута затаив дыхание и бурно отозвались на его призыв. Они рвались в бой, недоумевая, почему их держат в бездействии у самой границы…

Убедившись в готовности солдат защищать свободу Венгрии, Кошут созвал военный совет. Однако никто не решался взять слово.

Кошут обвёл глазами офицеров и остановился вопросительно на Гёргее:

— Может быть, вы, майор, выскажете своё мнение?

Гёргей неторопливо поднялся и сказал:

— Я не рекомендовал бы торопиться с принятием решения. Надо как можно скорей сформировать собственное регулярное войско. Ничто не должно отвлекать нас от этой главной задачи, от которой зависит судьба всего венгерского народа. В настоящий момент наши войска состоят в основном из ополченцев. Это ненадёжные солдаты. К тому же неприятель сможет выставить против нас вдвое более сильную армию.

— А как расцениваете вы энтузиазм солдат, свидетелем которого мы были сегодня, когда я говорил о предстоящем выступлении? — спросил Кошут.

— Энтузиазм был большой… Однако от него останется очень мало после трудных переходов, перед лицом сильного неприятеля, под дождём снарядов. Необстрелянные солдаты легко теряют мужество и поддаются панике, увлекая за собой и обученных солдат.

Кошута изумил такой ответ.

— Что же, по-вашему, мы рискуем потерять людей?

— О нет, этого опасаться не следует. Ополченцы-то во всяком случае уцелеют. Гарантией служат их крепкие ноги: они ринутся назад с такой поспешностью, что за ними никто не сможет угнаться.

— И вы считаете, что у нас нет шансов на победу?

— Есть один: если защитники Вены сами предпримут энергичную вылазку, тогда Виндишгрец не сможет двинуть в бой свежие силы и обратить против нас жерла своих пушек. Впрочем, насколько мне известно, многие командиры, обладающие большими знаниями, чем я, высказываются за этот поход. И, если правительство согласится с ним, я выполню свой долг. Сомнения и колебания допустимы лишь до той поры, пока не принято решение.

И решение было принято.

Кошут от имени Комитета защиты отечества отдал приказ по армии: венгерские войска направляются на помощь восставшей Вене. Действовать надо спешно, чтобы оказаться у стен Вены раньше, чем Виндишгрец успеет пополнить свои силы австрийскими дивизиями, занятыми усмирением повстанцев в Италии и Чехии.

Независимость суждений Гёргея, смелость и решительность, проявленные им в боях с хорватами у Озора, внушили Кошуту уважение и доверие к нему. Правда, Гёргей недооценивает патриотического подъёма ополченцев. Но это, несомненно, потому, что сам он бывший кадровый офицер австрийской армии, где воодушевлению солдат не придают значения… Гёргей к тому же превосходный организатор. Он скорее и лучше других командиров создаст дисциплинированную армию. У генерала Мога огромный военный опыт. Но, в отличие от Гёргея, он чувствует себя скованным присягой австрийскому императору… Можно ли рассчитывать на стойкость Мога в предстоящих боях?

С присущей ему откровенностью Кошут поделился своими сомнениями с Гёргеем.

— Вы, майор, будете рядом с главнокомандующим… Я надеюсь, что он не дрогнет при встрече с австрийскими генералами…

— Всей душой я ненавижу австрийцев с их спесивыми генералами.

— Вот поэтому-то я решил назначить вас ближайшим помощником Мога. Он будет охотно прислушиваться к вашему мнению и предоставит вам самостоятельность там, где она будет вам нужна. Могу я на вас рассчитывать?

— Если со стороны генерала Мога не будет возражений, я к вашим услугам!