Народ больше не рвался во дворец, но, оставаясь на страже, громкими возгласами ободрял делегатов:

— Долой Меттерниха!..

— Меттерниха прочь!..

— Конституцию! Конституцию!..

— Свободу печати!..

— Барщину, барщину долой!..

Рослый парень с оттопыренными карманами, наполненными камнями, размахнулся и запустил одним из них во дворец. Грохот камня, упавшего на дворцовую крышу, вызвал восторг зрителей. Парень держал себя как доверенный народа и кричал, зычным голосом перекрывая шум толпы:

— Эй вы, делегаты, держитесь смелей, ничего не бойтесь! Мы вас не дадим в обиду!

В противоположность толпе, спаянной одним желанием добиться свободы, императорские особы, укрывшиеся во дворце, министры и генералы, охранявшие монархические устои, в этот грозный для них час не были связаны единой волей.

При дворе уже давно обозначились две скрыто враждующие партии. Одна, во главе с императором Фердинандом, слепо шла за Меттернихом. Другую представляла невестка императора — эрцгерцогиня София. Она добивалась отставки Меттерниха и отказа болезненного Фердинанда от престола в пользу её сына, наследника престола.

Софию поддерживал брат Фердинанда — эрцгерцог Франц-Карл.

Сегодня Меттерних, вопреки своим ожиданиям, впервые встретил упорное сопротивление со стороны императора.

— Всё зависит от решительности вашего величества, — почтительно произнёс он. — Ещё ничего не потеряно.

— Ничего? Нет, друг мой, потеряно много! Не все, но очень много. И, чтобы не потерять всего, мы должны пойти на уступки.

— Уступки?

— Да, и притом немедленно. Завтра будет уже поздно.

— Но, ваше величество, всякая мера, внушённая страхом, никогда не приводит ко благу. Уступки, сделанные под дикий вой толпы, принесут неисчислимые бедствия династии. Да, согласен, действительно необходимы улучшения, но вашему величеству следует их провести при полном спокойствии в стране… Положитесь на меня, ваше величество, и через день в Вене воцарится тишина..

— Нет, князь, больше я не могу полагаться на те средства, к которым вы прибегали до сих пор. Одним штыками да пулями теперь уж не продержаться… Нельзя пренебрегать уроками всей остальной Европы, а там, как вам известно, короли не уверены в завтрашнем дне. Да, стране нужны реформы. Их надо дать, пока ещё можно ограничиться умеренными уступками.

— Ваше величество, умоляю вас не делать этого! Мы не одни, у нас есть союзники, чтобы бороться с безумием, охватившим Европу. Русский царь готовит войска. Он не простит нам…

Фердинанд нетерпеливо перебил канцлера:

— Царь? Чувство предвидения начинает изменять вам, князь. Вы же знаете, что Николай колеблется. Да и понятно: в его собственном доме становится неспокойно… Нельзя медлить ни часу! Вы слышите? — Император кивнул в сторону окон.

Неясный, но тревожный гул снаружи проникал и сюда, хотя покои императора были тщательно изолированы от уличного шума.

— Но это потому, ваше величество, что ещё не приняты энергичные меры. Прикажите войскам. Князь Виндишгрец во всём со мной согласен…

— Нет! Князь Виндишгрец способный военачальник, но сейчас здесь, в Вене, он не поможет. На улицах уж пролилась кровь, и от этого не стало спокойнее. Напротив, возбуждение растёт, и гарнизону города не справиться: на ноги встала вся Вена!.. Довольно! Пиши манифест, да поскорей! Там ожидает депутация. Торопитесь! Не дождавшись депутатов, народ ворвётся сюда. Не доводите до этого…

Меттерних больше не возражал: он видел, что, крайней мере, в данную минуту это бесполезно.

Канцлер уединился, чтобы выполнить волю Фердинанда.

Меттерних сидел, уставившись в чистый лист бумаги, лежащий перед ним на столе. Мысль его лихорадочно работала. «Может ли быть, — думал он, — что всё кончено? Я и мой кабинет — мы представляем для внешнего мира могущество Австрии, так неужели здесь, внутри самой Австрии, я вдруг стал пустым местом, сделался фантасмагорией, существом воображаемым, духом без тела?! Нет, тысячу раз нет! Я не фантасмагория, которая исчезает от первого дуновения ветра… Я реальная сила. Мы ещё поборемся!»

Однако доносившиеся через стены требования народа, к которым ещё час назад он оставался глух, теперь поколебали его уверенность. Он понял, что надо торопиться, и стал писать обращение от имени императора к народу. И вдруг отчётливо услышал:

— Меттерниха в отставку! Долой Меттерниха! Конституцию!

Князь бросил перо, приказал позвать военного министра.

— Чего ждёт войско? Почему вы не прекращаете это безумие? — резко обратился к нему Меттерних.

— Офицеры отказываются отдать приказ.

— Так прикажите их расстрелять!

— Кому приказать, ваше сиятельство? — В тоне министра звучала скрытая ирония.

Сдержав гнев, Меттерних воскликнул:

— Чего же хотят ваши офицеры?

— Того, что требуют там… — Министр кивнул в сторону окна. — Вашей отставки, князь.