Шрифт:
Все смотрят на приборную доску, где светится стрелка указателя прибора скорости. Наконец шасси убрали, но лыжи остались в прежнем положении.
Теперь можно подумать и о другом. При взлете все внимание было сосредоточено на приборах, мы думали только об одном — взлететь, обязательно взлететь. А сейчас снова мысли: где Каш? Радист внимательно слушает эфир.
Вдруг лицо его расплывается в улыбке.
— Иван Иванович, слышу Каша!
— Спроси, где он находится.
Через несколько минут я читаю радиограмму с борта АН-2: «Впереди по курсу вижу горы».
Это еще что такое? Откуда они взялись? Как это Каш попал в горы? Единственные горы в этом районе — это горы Страктона, но они находятся в двухстах километрах от нас. В порядке ли у Каша компасы?
Вместе со штурманом Морозовым мы еще раз внимательно просматриваем карту и приходим к выводу, что АН-2, очевидно, отклонился от генерального курса влево и действительно находится в районе гор Страктона.
Положение экипажа АН-2 было не из приятных. Шлем радиограмму, в которой предлагаем Кашу немедленно повернуть на бухту Депо. Одновременно просим сообщить, как у них с горючим. На север, только на север должен лететь АН-2, к берегу моря Дейвиса. Даже если не хватит горючего, чтобы дотянуть до аэродрома, можно совершить посадку на припай.
Ответ от Каша пришел сейчас же: «Горючее еще есть, ваши указания принял к исполнению, следую курсом к берегу моря Дейвиса».
Это всех немного успокоило. Наше положение было тоже незавидным, каждый думал о лыжах: выдержат ли последние оставшиеся амортизаторы? Самолет летит в черном небе, и только внизу проглядывается белесая снежная целина. Впереди по курсу показались огни Мирного, их далеко видно в ночи. Чем ближе мы подходили к аэродрому, тем отчетливее выделялись две ярко освещенные взлетно-посадочные полосы. В шлемофоне слышим знакомый голос руководителя полетами Василия Васильевича Бобкова.
— Борт Н-470, сообщаю условия посадки!
Но теперь не до условий посадки. Сразу иду на снижение, делать официальный круг и соблюдать инструкции некогда. Заходим на взлетную полосу. Даю команду механику:
— Шасси!
Кажется, что машина какое-то мгновение застыла в воздухе... Шасси выпущены, но лыжи продолжают висеть. Под нами промелькнул ледяной барьер. Приближаемся к аэродрому, вот уже начинается посадочная полоса. Скорость полета уменьшается, и когда доходит до 125 километров, лыжи поднимают свои носы... Земля!
Мы еще катимся по аэродрому, а уже кто-то кричит:
— Смотрите, впереди на горизонте два огня! Это «Аннушка», это Каш!
Рулим к стоянке. Пропеллеры делают последние обороты и останавливаются. Члены экипажа молчат в каком-то оцепенении. Видимо, после огромного нервного напряжения всем потребовалось время, чтобы прийти в себя.
Мы не заметили, как к самолету подошел вездеход. Это жители Мирного приехали встретить участников санно-тракторного похода. Через несколько минут наши пассажиры попали в объятия друзей. Смех, шутки, поцелуи...
Мы стояли в стороне и понимали, что никому сейчас до нас дела нет. Ни пассажиры, ни встречающие не знали, чего стоил нам этот полет. Да и зачем им было знать? Это дело летчиков.
Через несколько минут благополучно совершил посадку Каш. Усталые возвратились мы на вездеходе домой. Приятно было попасть в уютный летный домик.
Я жил в одной комнате вместе с Димой Морозовым. После ужина решили сразу же лечь спать.— Дима, надо будет завтра выяснить, почему Каш заблудился. Сам понимаешь, в это время года опасно терять ориентировку.
— Хорошо, завтра разберем подробно этот полет. Спокойной ночи.
Рано утром я был разбужен громовым голосом нашего местного «Левитана». Очевидно, когда мы были в полете, кто-то зашел в нашу комнату и включил репродуктор на полную мощность. Диктор говорил интересные вещи:
— По донесению штурмана Михаила Михайловича Кириллова вчера во время полета на Пионерскую экипаж АН-2 открыл в районе гор Страктона мощные гейзеры. С воздуха было видно, как бьют они из глубоких ущелий...
Далее следовало «научное» обоснование этого природного явления в Антарктиде. Диктор закончил свое удивительное сообщение словами:
— Надо полагать, это одно из замечательных открытий двадцатого века.
Ничего себе! Я вскочил с кровати. Морозов смотрел на меня сонными глазами.
— Ты слышал, Дима? Экипаж АН-2 вчера в горах Страктона открыл гейзеры.
— Я что-то, Иван Иванович, не помню, вчера, перед тем как ложиться спать, я беседовал с Кирилловым, но о гейзерах он мне ничего не говорил. Расскажи подробно, в чем дело.
— Да я сам ничего не знаю толком. Сегодня на работе все выясним. Думаю, что здесь какая-то ошибка.