Начитанной Зенке сразу вспомнились истории о Карле II и о том, как он пытался точно таким же образом навязать жене Барбару Каслмэйн. Если в книгах была рассказана правда, то королева долго

сопротивлялась, и именно так, судя по всему, придется поступить и ей.

— Мне нужно подумать над вашим предложением, — медленно проговорила Зенка. — Крестный рассказывал, что, когда он стал герцогом, его начали осаждать разные личности, предлагавшие свои услуги. Тогда он объявил всем, что должен сначала «хорошенько разыграться», как говорят игроки в крикет.

Она выдавила из себя улыбку и закончила:

— Вот и я хочу сначала «разыграться» и почувствовать себя королевой и только после этого менять что-либо или нанимать новых фрейлин.

— Как хотите, — пожал плечами король.

— Мне бы хотелось, чтобы меня окружали друзья, — призналась Зенка, — которым нужна я сама, а не мой королевский статус.

— Именно поэтому я и заговорил о мадам Ракочи, — с жаром произнес король. — Я уверен, что вы с нею подружитесь.

Зенка промолчала в ответ на такую глупость, но король нисколько не смутился:

— Она не только красива, но еще и очень умна. Одно время мадам Ракочи жила в Париже и бывала в Лондоне. Я не вижу другой дамы, которая могла бы оказать вам такую же поддержку, как она.

«Он давит на меня, — запаниковала Зенка, — навязывает мне эту мадам, чтобы любезничать с нею у меня на глазах!»

Невероятным усилием воли она заставила себя успокоиться и твердо сказала:

— Я обязательно подумаю над вашим предложением, но… Вы ведь не станете принуждать меня принять его?

— Ни в коем случае, — поспешил заверить ее король. — Не сочтите за дерзость, но вы очень молоды и не знаете многих вещей…

— Каких же? — резко спросила Зенка.

Король поспешно прижал руку к груда:

— Поймите меня правильно: я вовсе не пытаюсь обнаружить какие-либо промахи в вашем поведении…

— Если хотите меня покритиковать — не стесняйтесь, — подбодрила его Зенка. — Я терпеть не могу всяких завуалированных определений.

— Я не имел в виду ничего конкретного, — поправился король, — но ведь в вашем возрасте невозможно быть всеведущей.

— Я знаю все, что мне следует знать, — отрезала Зенка, — а если вам так хочется видеть во дворце мадам Ракочи, возьмите ее себе в адъютанты. Я не сомневаюсь, что она охотно выполнит любое ваше поручение!

Не дожидаясь реакции супруга на свою грубую выходку, Зенка выскочила из гостиной и громко хлопнула дверью. Королю все-таки удалось вывести ее из себя!

«Ну и пусть! — решила Зенка. — Он сам во всем виноват, и чем быстрее поймет, что вел себя отвратительно, тем лучше!»

— Ваше Величество, что случилось?»— спросила обеспокоенная Фанни. — Почему вы так рано вернулись домой?

— Я устала и хочу спать, — нехотя ответила Зенка, чувствуя себя обиженной на весь белый свет.

Фанни не стала приставать с расспросами, а быстренько помогла своей хозяйке раздеться и удалилась.

Зенка бросилась ничком на кровать и зарылась лицом в подушку.

«Противный! Противный! Противный! — повторяла она. — Права была Вильгемина, когда сказала, что он настоящее чудовище!»

Постепенно ярость утихла, и на смену ей пришла жалость к самой себе. Король наверняка отправился к одной из своих любовниц, а ей даже не с кем словом перемолвиться! В этом громадном дворце не найдется ни одного человека, способного утешить юную, беззащитную королеву, помочь ей добрым советом, просто поболтать, наконец!

Зенке вспомнился вор-француз, и она остро пожалела о том, что не стала его сообщницей и не сбежала вместе с ним. Конечно, рано или поздно их поймали бы, но год, даже месяц вольной жизни лучше заточения во дворце, где нелюбимый и ненавистный супруг мог унизить ее в любую минуту.

Будущее теперь представлялось Зенке еще более туманным и пугающим, чем несколько дней назад. Напрасно герцогиня и Вильгемина считают, что в королевском дворце жизнь — сплошное удовольствие. Что за радость быть королевой и не иметь при этом ни одной подруги? Ей даже не с кем посоветоваться в трудную минуту, в отличие от короля, который всегда найдет утешение в объятиях сладкоголосой мадам Ракочи!

«Вот если бы рядом было родное и любимое существо», — вздохнула Зенка.

Вспомнив мягкого, пушистого медвежонка, которого она держала в руках в зоопарке, она расплакалась. Ей вдруг захотелось, чтобы рядом оказалась живая душа, которой можно было бы пожаловаться на свою неудавшуюся жизнь.