— Вы посмотрите, какой важный! Вышвырнули из Варшавы, а задается!

Майор пропустил грубость мимо ушей и выложил на стол содержимое сумочки. Носовой платок, кошелек, губная помада, духи, записная книжка и два карандаша, а также… пачка рецептурных бланков, уже с печатями. Несколько бланков были заполнены.

— Видите, пан доктор, — сказал Неваровный, — как быстро выяснилась загадка пропажи бланков. Лаборатория криминалистики в Варшаве сравнила надписи на рецептурных бланках с образцами почерка вашей дочери. Обнаружилась полная идентичность.

Доктор Воркуцкий молчал, у него на лбу выступили крупные капли пота.

— Вы нам сами отдадите все лекарства? И те, в аптечной упаковке, и те, уже растертые в порошок и перемешанные, из которых вы делаете то, что называется героином. Или нам лучше произвести в комнате обыск?

— Вы не имеете права. У меня могут быть такие лекарства, которые мне нравятся, а употребляю я их в количествах, которые сама считаю нужным.

— В определенных количествах они становятся наркотиками.

— Ну и что? Ни милиция, ни ваш прокурор ничего не могут сделать. Чихала я на вас! И не пугайте меня принудительным лечением. Почему бы и нет? Будем, по крайней мере, в своем кругу, без нудных родителей, глупых товарищей и еще более глупых учителей.

— Ну что ж, не хотите отдавать добровольно, сам найду. — Офицер милиции стал спокойно расхаживать по комнате и безошибочно находить разные, даже довольно искусные, тайники с лекарствами. На столе вырос целый холмик разноцветных упаковок. Польские и заграничные лекарства, широко распространенные и дефицитные.

— Не одна аптека, доктор, могла бы позавидовать такой коллекции.

— Янка, побойся бога, что ты делала?

— Я вам скажу, — вместо нее ответил майор. — Толкла в ступке, молола в кофейной мельнице. Потом делала смесь, рецепт которой нам известен точно: на дне сумочки отравившейся девушки мы нашли немного этой гадости. Потом смесь упаковывалась и продавалась в школе под видом героина.

— Значит, та девочка отравилась снадобьем, приготовленным моей дочерью? Янка, это правда?

— Она просто дура. Сама виновата. Я ей хорошенько объяснила, как глотать. А она сразу все, да еще на уроке. И потом, я этим не торговала. Давала только тем из нашей компании, которые хотели перейти на порошки.

— Проверим.

— Проверяйте хоть до страшного суда. Надоела мне эта болтовня! — Панна Воркуцкая снова растянулась на тахте. — Оставь меня в покое, отец! Изложи свои поучения внизу.

Неваровный делал вид, что не обращает на нее ни малейшего внимания. Он спокойно сел за стол, вынул из портфеля бланк протокола обыска и не спеша заполнил его, потом прочел вслух и обратился к доктору:

— Все правильно? Если да, прошу подписать.

Воркуцкий молча поставил свою подпись.

— А теперь вы, панна Воркуцкая. Можете даже добавить свои замечания в протокол.

— Я не хочу ничего ни добавлять, ни вообще подписывать.

— Хорошо. Отметим: подозреваемая Янина Воркуцкая отказалась подписать протокол. До выяснения дела вы арестованы. Можете взять с собой полотенце, мыло и немного еды.

— Пан майор… — умоляющим тоном начал доктор.

— А я отсюда не тронусь, и ничего вы мне не сделаете.

— Не вынуждайте меня применять силу.

— Вы только посмотрите, какой он грозный, этот майорчик!

Неваровный потерял терпение.

— Михаляк, — приказал он сержанту, который в полном остолбенении наблюдал эту картину, — наденьте наручники.

— Попробуй только подойти ко мне, скотина, я тебе глаза выцарапаю!

Сержант вопросительно глянул на майора.

Неваровный быстрым движением схватил девушку за руки.

Щелкнули наручники. Майор заставил Воркуцкую встать с тахты.

— Мне очень жаль, пан доктор, — сказал он. — Но иначе мы поступить не могли. Вы сами все видели и слышали.

— Какой из тебя отец, какой из тебя мужчина?! Ты позволяешь этим скотам…

— О боже, боже! — Воркуцкий упал в кресло и закрыл лицо руками.

— Она в наркотическом трансе, — отметил Неваровный. — Пока мы задержали ее на сорок восемь часов по обвинению в распространении наркотиков, краже и подделке рецептов.

— Я, как отец, не буду ее обвинять, — сказал Воркуцкий.

— Если бы она из вашего бумажника вытащила тысячу злотых или даже больше, вмешательство милиции могло бы последовать только в результате жалобы пострадавшего члена семьи. Здесь же речь идет не только о краже, но и о подделке рецептов.

— Ужас! Янка, моя дочь, арестована!..

— Пока только задержана. Принесите для нее в отделение туалетные принадлежности и еду. Идем.

На этот раз Янка Воркуцкая без сопротивления направилась в сторону двери.