В Игарке не было ни одного каменного дома. Самый деревянный город в стране: деревянные дома, деревянные мостовые, деревянные тротуары. Ветер нес не пыль, а опилки. Надписи на русском и английском языках предупреждали: «На мостовой курить воспрещается». Чиркнуть спичкой разрешалось только возле ящиков с песком, поставленных на перекрестках.

Но вон же человек идет навстречу, спокойно попыхивая трубкой! В руке у него зажат огурец, через плечо — фотоаппарат, на ногах — клетчатые чулки и широкие, надувающиеся, как баллоны, брюки гольф чуть ниже колен. Явно иностранец. И с ним девушка. Переводчица?

— Извините, пожалуйста, я журналист, и мне хотелось бы знать… Я хотел бы взять интервью у этого господина, что он думает об Игарке?

— Джэналист? — переспросил иностранец.

— Это господин Гендерсон, сотрудник американского посольства в Москве, — пояснила переводчица. — Перед отъездом на родину захотел побывать в Игарке. Господин Гендерсон спрашивает, почему вы носите морскую форму, если вы журналист.

Я ответил. Американца удивило, что для речников издается печатная газета. Такие газеты, добавил он, выходят на морских лайнерах, совершающих рейсы между Америкой и Европой. Но там — другое дело, там бывает много пассажиров, и их надо развлекать. Кстати, сколько стоит помер вашей газеты?

Услышав, что мы раздаем свою газету бесплатно, американец покачал головой. Я не понял, осуждает он или удивляется.

— Спросите, пожалуйста, господина Гендерсона, что ему понравилось в Игарке?

— Это! — Американец протянул мне огурец.

Переводчица пояснила, что господин Гендерсон получил огурец в совхозе «Полярный». Американец намерен привезти его в Москву, показать в посольстве. Выращивать огурцы за Полярным кругом — это замечательно.

И еще господин Гендерсон говорит: ему понравилось то, что дети Игарки пишут книгу о своем городе. Господин Гендерсон был рад встретиться с советским морским журналистом и пользуется случаем, чтобы пожелать успеха его газете. Гуд бай!

Я пошел искать Тошу Климова. Анатолий Климов был тем человеком, который помогал игарским ребятам писать книгу. Ее план прислал в Игарку Алексей Максимович Горький, а рукопись позднее отредактировал Самуил Яковлевич Маршак. Но несправедливо, рассказывая историю этой книги, забывать о Климове.

Вот кто должен был бы заведовать отделом Севера, а не я! Но Анатолий Климов ничем не хотел заведовать и вообще не сидел на редакционном стуле больше трех дней в месяц. Он был влюблен в Арктику. Долго жил на тюменском Севере, потом появился у нас в редакции — худощавый, стройный, белокурый, в куртке из оленьего меха и расшитых бисером настоящих унтах, обуви кочевников тундры. У него была легкая, танцующая походка. Он напевал странную песенку:

В морской пучине кто слезы льет,

Тот не мужчина, а кашалот.

Тоша чем-то напоминал героев Джека Лондона. Рассказывали: однажды, заблудившись в тундре, Климов восемь дней брел в снегах, пока не вышел на стойбище ненцев. У него стоило поучиться романтическому, чистому отношению к жизни. В его очерках о следопытах Севера всегда чувствовалась глубокая вера в человека, в его силы.

История книги «Мы из Игарки» подтвердила это. Сочинять ее взялись две тысячи школьников. Кому-то надо было отобрать самое лучшее из гор исписанных листков. Кто-то должен был советовать ребятам, как написать живее, интереснее. Всем этим и занялся Анатолий Климов.

Первая же девчушка вызвалась проводить меня к его дому. Дверь в комнату была открыта. У окна стоял большой стол, у стены — деревянный топчан, прикрытый солдатским одеялом. На окне, на столе, даже на полу были сложены папки.

— Это наша книга, — показала на папки девочка.

Климова дома не было.

— Он вчера в тундру уехал, — сказала соседка.

— В тундру? Но комната ведь не закрыта. Может, уже вернулся, только вышел куда на минутку?

— Точно говорю: в тундре. А дверь у него никогда не запирается.

Книга «Мы из Игарки» вышла в 1938 году. Список авторов занял две страницы. Самым младшим было по одиннадцать лет, самым старшим — по пятнадцать. Двумя строчками был упомянут и Анатолий Климов, потративший два года на то, чтобы книга получилась хорошей, интересной, веселой…

Не так давно газета «Советская Россия» проследила судьбу некоторых авторов книги «Мы из Игарки», к чести красноярцев, переизданной местным книжным издательством. И оказалось, что ребята нашли свое место в жизни, выросли достойными людьми. Должно быть, помогла северная закалка.

Я получил письмо: на родине Климова, в уральском городе Троицке, открыта его квартира-музей. Именем нашего друга названы улица, Дом пионеров, школа, в которой он учился.

Над Игаркой как бы незримо развевался голубой вымпел Главсевморпути. Полярники — моряки, летчики, ученые, хозяйственники — задавали тон в городе. Часы в порту и некоторых учреждениях показывали не местное, а московское время.

Начальник Игарского политотдела Главсевморпути был одновременно и секретарем городского комитета партии. Впрочем, не был, а была: в 1936 году эти посты занимала Валентина Петровна Остроумова.