– Прежде чем вы начнете, скажите - а куда вы ехали?
– спрашивает Ник.

– В город, - удивленно смотрит на него Юсупов.
– Домой! И эта… давай на «ты», что мы, на фуршете, что ли?

– Боюсь, в городе вам… тебе не понравится.
– Ник сводит брови к переносице.
– Хреново там сейчас.

– Я так и думал, - кивает инженер.
– Мародеры… Но за городом - то же самое.

И он начинает рассказывать, как неделю назад пришел в себя среди руин дачного домика, в котором собирался провести пару законных отгулов.

– Мы эта… С мужиками на рыбалку хотели съездить. У меня дача на Светлой поляне, ну, знаете, за Боровым Матюшино. Я приехал первым, порядок маленько навел. А потом эта… раз - и всё…

Очнувшись, Юсупов обнаружил, что все вокруг изменилось - лес поглотил дачный поселок и окрестные базы отдыха. Очутившись в непролазной чащобе, среди бурелома, мхов и зарослей папоротника, Юсупов растерялся. Он целый день бродил вокруг своего покосившегося домика, кричал, звал на помощь, но на его вопли откликались только птицы.

– А потом эта… человек пришел. Сторож из санатория. Там санаторий был, «Санта», большой, семь этажей. Сторож сказал, что все сгорело, только давно. И людей нет. Никого нет. Непонятно. В общем, решили мы выбираться. Эта… вышли на дорогу, а дороги тоже нет. Асфальт растрескался, расползся весь, одни ямы. Лес кругом. Дошли до Борматюшина. Ночевали в каком-то доме, а утром увидели… Хозяев, короче. Мертвых. Ну, эта… не мертвых, а скелеты одни остались. Кости. Тут я понял, что времени много прошло. Что меня через время перенесло, и сторожа тоже.

– Почему вы… ты думаешь, что перенесло?
– заинтересованно спрашивает Ник.

– Так эта… я-то такой же, как был. А все вокруг состарилось,

сгнило.

– А одежда?
– вмешивается Эн.
– Одежда ведь тоже сгнила.

– Хм… - Юсупов задумчиво чешет лохматую голову.
– Верно, верно. Получается, эта… только тело перенеслось?

– Тебе плохо было, когда очнулся?

– Очень!
– кивает инженер.

– Это потому, что никуда твое тело не переносилось. Оно просто пролежало все это время на даче.
– Ник вздыхает.
– Мы здесь уж тысячу раз все это обсуждали. У всех одно и то же. Те, кто в пожар попал или там придавило чем-то или током шарахнуло - те и погибли. Остальные выжили. Тридцать лет прошло примерно, понял?

– Понял, - потрясенно шепчет Юсупов.

– Очки, а чё ты там про РКБ нес, блин?
– встревает в разговор Хал.
– Велик-то новый.

Юсупов некоторое время молчит, потом с сожалением смотрит на опустевший пакет, служивший походным столом, подхватывает грязными пальцами картофельную шелуху, сует в рот и продолжает рассказ.

В Боровом Матюшино они со сторожем провели два дня, встретив за это время всего несколько человек: таких же бедолаг, мыкающихся без одежды, еды и информации. Наконец, Юсупов твердо решил пробираться в Казань. Сторож собрался идти с ним. Пошарив по домам, они обзавелись кое-какой одеждой, нарыли на заросших огородах выродившейся моркови, картошки, набрали яблок и с этим запасом тронулись в путь.

У автобусной остановки возле сворота на Песчаные Ковали на них напали мародеры. Пятеро крепких мужиков с дубинками и ножами отняли у путников еду и одежду, а когда сторож начал возмущаться, без лишних слов убили его.

– Я эта… в лес убежал, - повесив голову, рассказывает Юсупов.
– Сиганул, значит, как сайгак. А то бы и меня… эта… тоже.

Оставшись в одиночестве, голый - в одних очках - инженер сутки или около того блуждал по лесу, питаясь ягодами и сырыми лисичками, пока не вышел к окраине Казани, поселку Мирный. Оранжевый прорезиненный плащ и вьетнамки он нашел в одном из сараев. Юсупов решил было задержаться там, чтобы запастись продовольствием - у рачительных мирнинцев были большие огороды, - но его быстро вычислила и обстреляла из охотничьих ружей какая-то местная банда.

– И что ведь главное, - обиженно трясет головой инженер, - даже эта… разговаривать не стали. Сразу из двух стволов - бах, бах! Не попали, правда. Да и ружья у них не сильно стреляли - больше шума. Я долго бежал, через железную дорогу, опять по лесу. Как раз к РКБ и вышел. А там…

По словам Юсупова, весь больничный комплекс и окрестности тонули в каком-то золотистом свечении.

– Это, типа, как туман, только не туман, а свет, - путано объясняет он.
– Вблизи еще что-то видно, а дальше эта… вот как на лампочку смотришь, сощурившись - все расплывается, так и тут.

– Фигня, блин, - недоверчиво говорит Хал.
– Туман, свет… С голодухи, наверное, а, Очки?

– Я пошел туда, - проигнорировав слова Хала, продолжает Юсупов.
– Вблизи оно выглядит как эта… сетка такая, тюль или женский платок газовый, только прямо до неба и во все стороны уходит. Ну, как стена. Я смотрю - трава там, за нею, растет, деревья, птицы летают, пчелы, мухи. Ну, в общем, прошел я насквозь эту стену. Вроде ничего, нормально. Иду в сторону Фермы-2, дома там. И эта… нормальные дома, понимаете? Целые, без грязи, без мусора. Асфальт целый тоже, машины. Только людей нет совсем. Вижу - гараж большой, открытый. Ну и эта… зашел. Велосипед вот взял. И тут мне ка-ак по голове даст!