Хал поднимает осколок кирпича, замахивается. Пес отскакивает, но не убегает. Продолжая повиливать хвостом, он по дуге обходит костер и останавливается.

– Погоди-ка.
– Ник придерживает Хала.
– Он не жрать нас пришел, похоже… Эй, псина! Чего тебе надо?

Пес коротко гавкает.

– Разговаривает… - восторженно шепчет Эн.

Ник смотрит на нее и видит, что в глазах девушки стоят слезы.

– Куть-куть, - зовет собаку Хал, но избавляться от половинки кирпича не спешит.
– Чё, кечек[25], по людям соскучился?

Пес наклоняет тяжелую голову, вываливает язык и вправду становится похожим на большого, лохматого щенка. Встопорщенная шерсть на загривке опадает.

Ник улыбается. Эн затаивает дыхание.

– Ну, иди сюда.
– Хал вытягивает руку, складывает пальцы щепотью и трет их друг об друга.
– Куть-куть…

Пес делает шаг, другой…

Юсупов оранжевым пугалом вываливается из кустов, громко шлепая вьетнамками. Он очень возбужден и очки его победно сверкают. Пес, увидев инженера, тут же вновь весь ощетинивается, скалит клыки, рычит и отскакивает в сторону.

Хал замахивается, Ник тоже хватает кирпич…

Неизвестно, чем бы все закончилось, если бы не Эн. Она подбегает к собаке и бесстрашно обнимает готового к битве пса за толстую шею.

– Да он сам боится! Дрожит весь! Эх, вы! Бросьте камни.

И, наклонив голову к собачьей морде так, что челка свешивается едва ли не на глаза псу, ласково начинает что-то говорить ему, поглаживая между ушами.

– Вот это номер, - только и может выговорить Ник, выронив кирпич.

Пса называют Камилом. Имя придумывает Хал.

– У моего абы[26] в деревне такой же был. Кавказская овчарка. Камилом звали, блин. У-умный…

– Какая же это овчарка?
– удивляется Юсупов, прихлебывая смородиновый чаек.
– Эта… он дворняга типичная.

– А ты, Очки, вообще молчи!
– окрысивается Хал.
– Если бы не ты, блин, он бы ко мне первому подошел.

Эн, не слушая их, тихо говорит улегшемуся у ее ног псу:

– Камил… Нравится тебе?

Навострив уши, пес виляет хвостом.

– Нравится!
– улыбается девушка.
– Камил, а вот покормить тебя и нечем…

– Он, небось, не голодает, - говорит Ник.
– Вон упитанный какой. Интересно, зачем он к нам пришел? Мы же его стаю того…

– Он из другой стаи, - уверенно заявляет Эн.
– Или вообще одиночка. Генетическая память в нем проснулась. Костер, люди…

– Слушайте!
– не выдерживает Юсупов, которого, похоже, мало волнует пес.
– Я там эта… два бокса смежных нашел. И дверь открыта. Ворота вот только просели, в землю вросли. И внутри темно. Возле входа бочка стоит. Я эта… открыл, палку сунул внутрь. Вроде солярка. Надо факелы делать и смотреть.

Резкий, сладковатый аромат солярки перебивает тонкий и терпкий запах старого железа, стоящий в боксе. Факелы, на скорую руку сделанные Юсуповым, горят плохо - чадят, стреляют искрами, заставляя всех кашлять и жмуриться. Но их неровный, мигающий свет все же разгоняет темноту, и из мрака выступает угловатая, пыльная морда какой-то военной машины.

Покатые плиты лобовой брони, люки наверху, сбоку маленькая башенка с закрытым клеенчатым чехлом пулеметом, решетчатые колпаки на фарах, широкие гусеницы…

– Ух ты, танк!
– радуется Хал.

Юсупов, шагнув вперед, поднимает свой факел повыше.

– Нет, всего лишь МТ-ЛБ. «Многоцелевой транспортер легкий бронированный».

– «Маталыга», - кивает Ник.
– У нас были такие в Шелихове.

– Но гусеницы же есть, блин. И пушка!
– тыча в башенку, не унимается Хал.

– Это пулемет ПКТ, - со вздохом говорит Юсупов и, размахивая факелом, уходит куда-то вглубь бокса, за корму тягача.

– Умный больно?
– спрашивает ему в спину Хал.

Вопрос остается без ответа. В темноте слышится металлический лязг, что-то с грохотом падает, звенит…

– Что случилось, Вилен?
– окликает инженера Ник.

– Двигатель смотрю, - отвечает уже сверху Юсупов.
– Пылища. Ну-ка, ну-ка… Тэ-экс… А что, эта… вполне себе двигатель, на консервации, все жидкости слиты… А электроника… Тэ-экс… М-да-а…

– Да нафига он нужен, тягач-то, - с презрением бросает Хал и пинает гусеницу.
– Вот если бы танк, блин!

Из темноты появляется Юсупов, на ходу вытирающий о плащ руки.