А потом был бой, страшный и скоротечный, который, как это и было всегда, когда те не могли сразу взять взвод в кольцо подло и сломить количеством. Всплески выстрелов из автоматов, вспышки и гулкое уханье гранат, крики, стоны и красные ракеты, которые, одну за другой, пускал вверх наш рыжий старшина. Все это было, и ничего не вышло у злых бородатых мужиков, которым платили такие хорошие бабки за их работу. Как и обычно, зеленые пацаны с триколорами на рукавах выбили эту мразь, хотя и заплатили за это очень дорогую цену. А потом, когда в вышине застрекотало и загрохотало, бородатые поняли, что этих сопляков сломать не вышло, и бежали, и падали, получая выстрелы в спины, как последние трусливые лохи. Вот так вот бывает, когда хочется закрыть глаза под самое утро и не видеть того, что рядом. Ой, дорогие мои матреновцы, мне не будет стыдно за то, что сделаю, если вы будете спать. И не надейтесь.

— Пикассо, ты чего бормочешь тут? — Танат присел рядом. — Мне даже не по себе стало. Вроде и не спишь, а уставился перед собой в одну точку и чего-то шепчешь и шепчешь.

Вот черт, задумался так задумался. Бывает же такое, однако, когда вспоминаешь то, что закончилось так давно.

— Да все нормально. Слушай, а что за хрень там у Бабки? Ну, в смысле — тоже бункер или как?

— Нет. — Измененный сел рядом, закрыв глаза. — Обычный здоровенный дом, комнат на пятнадцать. Не знаю, кто там раньше жил, но денег явно хватало, чтобы такое отгрохать. На втором этаже окна полностью заложены, первый в щитах, да вам оно и без разницы, войдете через подвал. Там у нее и закрома. Только не получится зайти и выйти, чтобы просто забрать контейнер, драться всерьез придется. В подвале человек пять будет обязательно, а там и остальные прибегут.

— А откуда там вход в коридоры-то?

— Да кто же знает, Пикассо? Может, тот, кто там жил, работал в Системе, может, дом вообще прикрытием был. Есть вход, и все тут.

— Да и ладно, если так подумать. Танат, а какой тебе интерес во всем этом?

Измененный помолчал.

— Я хочу покоя, Пикассо, просто покоя. Да и Крюк тоже, как мне думается. То, что есть сейчас у таких, как мы с ним, это ведь и не жизнь, так, подобие. Правда, так думают далеко не все, к сожалению. Ты это, будь аккуратнее. Помнишь про бэньши?

— Помню, конечно, а что?

— Она против нас.

— Против?

— Да. Ладно, я чуть подремлю, тоже ведь устаю, хотя ты можешь и не поверить.

Я кивнул, встал и начал прохаживаться. Сна не хватило, слишком серьезным оказался день. Ладно, если сестренка выспится, она тоже устала, а работы у нас впереди еще ой как много.

Обвел взглядом всех, с кем в очередной раз свела странная судьба, мотающая меня взад-вперед и пока не давшая того, что мне было необходимо. Вот они, те, кому могу доверять и кто не прокинет и не предаст. Хорошо, когда начинаешь понимать всю ценность этого замечательного чувства, дружбы. Ведь когда они есть, друзья, то ты уже не один, и тебе всегда придут на выручку. Да и ты сам, если понадобится, сделаешь для них все возможное.

— Пикассо? — Танат неожиданно открыл глаза.

— Ну, чего тебе не спится?

— Ты хочешь стать обычным человеком?

— Да, Танат…

— Это хорошо, Пикассо. Так борись и иди до конца, чтобы добиться этого.

В этих коридорах всегда полутьма, и это ни капли не странно. Система энергоснабжения сдохла давным-давно, и это как раз вполне понятно. Но ведь есть часть ламп аварийного освещения, которые работают до сих пор. Как, почему и за счет чего они все горят неровным красноватым светом, отбрасывающим странные изломанные тени на стены? Но они горят на нечастых пересечениях этих кажущихся бесконечными коридоров. Однако большую часть пути приходится идти только при свете наших «ночников», и хорошо, что с собой много аккумуляторов, ведь никто не рассчитывал лезть сюда.

Мы со Скопой и Крюк были теми, кто здесь уже бывал. Сдобный, Казак и Барин так же, как и мы в свое время, оторопело шагали под городом, понимая, что ничего не знают про него. Да-да, парни, так оно и есть, Радостный, как оказалось, таит в себе много разных загадок, про что никто из нас никогда и не задумывался. Да и то ли еще будет, когда мы окажемся в самом конце нашего пути? Кто знает, что нас может ожидать там, возле треклятого Ковчега, свалившегося на наши головы не пойми откуда?

Идти было не так уж и много, около полутора километров. Но дело-то в том, что эти катакомбы никогда и никем не исследовались, а наш прошлогодний визит в эти края был не тем, после которого можно сказать, что мы что-то да знаем. Скорее, наоборот, непонятого и непонятного было больше, чем четкого понимания и конкретных фактов. Да, ловушки здесь были. И мы уже обогнули несколько штук, которые здесь и работали чуть по-другому. «Зажигалки», например, полыхали четко вверх. А не в стороны, в отличие от «конфорок», которая, к счастью, оказалась одна. Обошли ее очень аккуратно, так, чтобы ее лепестки нас не зацепили, и слава яйцам.

Неприятное место, очень неприятное. Потолок и стены физически давят, заставляя ощущать себя каким-то тараканом, закрытым в коробку. Выкрашенные в ровный зеленоватый цвет, они давно уже почти полностью облезли, покрылись плесенью, и обыкновенной, и «черной». Здесь очень много насекомых, снующих по коридорам взад и вперед с отвратительным шелестом и шорохом. Если посветить на них фонарем, то… станет жутко просто от того, как они выглядят. Многоножки чуть ли не с ладонь длиной, большие и жирные. Мокрицы, раза в три больше своих нормальных сородичей, еще и светящиеся. Пауки… б-р-р-р, такие страшные, мама дорогая. И еще кучи каких-то непонятных инсектоидов, стайками снующих под ногами. Так что все время, пока мы шли, нас сопровождали очень неприятные хлюпающие звуки, когда очередное насекомое лопалось под подошвой. Вот гады мерзкие, потом ботинки обеззараживающим раствором пополам с хлоркой мыть придется…