Измененный, которому туман явно был абсолютно фиолетов, бодро потопал прямо к полоске асфальта. Асфальт давно раскрошился и зарос травой, пробивающейся через каждую трещину. Профессор пошел за ним, стараясь ни в коем случае не отстать. Темп, который задал Измененный, оказался не просто быстрым, он был летящим. Через какое-то время Точинов начал четко понимать, что не успевает. Как ни старается. Решил поднажать, и скоро в груди явственно заколотило с удвоенной силой. Танат оглянулся, оценил, что грузный попутчик не может успеть за ним, сухим и поджарым, и чуть сбавил скорость.

— Спасибо, — кивнул Точинов. Все-таки курение до добра не доведет. Легкие похрипывали и казались набитыми чем-то очень горячим и колючим. — Я сейчас… только отдышусь.

— Да конечно. — Танат покрутил головой. Ткнул рукой в сторону разваленной остановки, сваренной в далеком прошлом из толстого, сейчас полностью проржавевшего листового железа, покрытого лохмотьями облезшей краски. — Вон там, ага?

Точинов вновь кивнул и направился туда.

И тут с провалившейся крыши, нависающей над столбами и трухлявой деревянной лавкой, к нему метнулся распластанный силуэт, вытянутый, тонкий и гибкий. Профессор успел заметить странно большие глаза на белом как мел лице, широкую щель рта, в которой торчали длинные и тонкие иглы многочисленных зубов. Точинов сообразил, что руки не успеют поднять автомат, хотя тело наплевало на это и пыталось успеть. Танат среагировал быстрее. «Ярыгин» коротко и зло гавкнул три раза подряд. Тварь приземлилась рядом, сбив Точинова с ног, вздрогнула несколько раз. Приходя в себя, он посмотрел на нее, так и не закрывшую громадные глаза с темной радужкой.

— Да уж, профессор… — Измененный покачал головой. — Внимательнее надо быть, а не так, как вы, — переться лишь бы переться. Ну вот, видите, чуть не напоролись. Не зацепил?

— Нет. — Точинов поднялся, отряхиваясь. Покосился на лежащее рядом тело, поправил автомат. — Спасибо, Танат. Я вам должен.

— Бросьте, Точинов, — усмехнулся тот. — Какое тут должен. Мы тут все друг другу должны очень много, так что пойдемте лучше дело делать. Отдыхать вам, видно, уже не надо, если судить по тому, что даже задыхаться перестали. Светло уже, надо идти. Набегут сейчас местные подонки, которые явно захотят нам помешать, и все, конец пути. Пойдемте.

Танат немного настороженно водил головой по сторонам, высматривая возможную опасность. Пока, кроме того странного Измененного (а какие они вообще бывают-то?), никто по дороге двум одиноким фигурам не попался. К счастью, как подумалось Точинову.

Впереди показался перекресток. Танат повернул налево, спустился с насыпи и пошел напрямик через большой пустырь, заросший жесткой серой травой. Обернулся:

— Прямо за мной идите… Здесь сейчас ловушек столько, что только держись. Вон, видите?

И ткнул пальцем в сторону еле различимых огоньков, мерцавших сбоку, слева. Да-да… одна из пакостнейших местных ловушек, так называемая «конфорка». Такие Точинов уже видел и вполне представлял, что может произойти, когда окажешься на небезопасном расстоянии от нее. Язык голубого пламени высочайшей температуры, в котором могли расплавиться даже не самые стойкие сплавы, не говоря про органику, мгновенно вспыхивавшую и сгоравшую дотла. Очутиться рядом с ней профессору очень не хотелось, и он постарался ни на шаг не отставать от Измененного. Это оказалось очень просто, так как Танат не несся вперед, как в самом начале, а шел спокойно и размеренно.

— Колыма? — Точинов показал на виднеющиеся впереди, за разросшимися деревьями, крыши одно- и двухэтажных домов.

— Она самая. — Танат остановился, к чему-то прислушиваясь. — Странное ощущение какое-то…

— Что именно?

— Да как сказать… — Измененный нахмурился. Надвинул капюшон, скрывая лицо, поудобнее перехватил винтовку, положив на сгиб руки. — Что-то очень знакомое чувствую, и оно мне очень не нравится. Ну да ладно… может, и померещилось.

Померещилось ему… Точинов настороженно огляделся. Об этом месте он читал в отчетах по Району очень немало. И хорошего там практически не было.

— Через нее пойдем?

— Посмотрим… — Танат сплюнул. — Война план покажет.

Война показала план очень скоро, минут через десять. Показала так активно, что Точинову пришлось выпалить в сторону резво несущейся к ним стаи орфо-псов не меньше магазина, только чтобы отогнать зверей. За это время Танат уже вскарабкался на ближайшее дерево и начал их отстреливать из винтовки, давая теперь уже профессору возможность дать деру на раскидистого представителя эндемичной флоры Радостного. Это оказалось очень вовремя, так как стая была весьма немаленькая, голов десять, и выстрелы Точинова остановили лишь двух, и то не сумев уничтожить их.

— Ты посмотри, какие нахальные… — проворчал Танат, продырявив голову очередному, попытавшемуся воспользоваться дополнительными лапами и вскарабкаться к двуногим. — На еще…

Отстреляться от псов оказалось задачей не такой уж и сложной, хотя времени на это ушло достаточно, не говоря о потраченных боеприпасах. Орфы, несмотря на немаленькие размеры и сумку с хватательными конечностями на груди, двигались поразительно ловко и быстро, уходя в сторону от возможных попаданий. Как подумалось Точинову, который со злостью менял очередной, третий по счету, магазин, псы, возможно, могли предугадывать, в кого сейчас полетят пули. Во всяком случае, его прицел, совмещенный со специально выданным Сдобным футуристическим наглазником, не успевал справляться с ними, юрко вертящимися внизу. А вот Танат, у которого на винтовке была самая обычная оптика, казалось, плевать хотел на все кунштюки собак, отстреливая за один выстрел минимум хороший кусок мяса. Именно благодаря его стрельбе поголовье этих некрасивых канис не-вульгарис быстро сократилось до трех, которые и улепетнули восвояси, абсолютно начхав на свои собственные предварительные планы, касающиеся двух вкусных прямоходящих.