– Умоляю, – просит он, закатывая томные глазки. – Не проговорись только ни в коем случае никому, что я не москвич. У меня в тусовке думают, что я живу в центре, а мама на Первом канале работает.

– Ладно, не скажу, – обещает Эля.

Потом визажист будет постоянно настойчиво предлагать купить у него наркотики за недорого.

Естественно, этот номер не проходит.

Тогда следующее. Он вытаскивает из Элькиной сумки кошелек чуть ли не на глазах у всех. Она расстроена, но думать на кого-то из своих знакомых не может. Слишком неправильно воспитана. Через несколько дней пропадает кошелек со всей ее месячной зарплатой и паспортом. И вот тут уже не до шуток: ей просто не на что будет жить. Она спрашивает всех, кто мог видеть сам факт кражи, кто это мог сделать.

Яник Рузиловский дружески советует спросить у Димишны (так зовут визажиста в его тусовке). Дело в том, поясняет Яник, что Димишна обычно приворовывает у своих. Есть за ним такой небольшой грех.

Прежде всего, конечно, Эля заявляет в милицию о краже паспорта.

Потом… потом решает поговорить с Копуненко.

И – о чудо – он обещает деньги вернуть! Завтра. Да, говорит, бывает со мной такое, беру чужое. Что-то на меня находит.

Правило новой жизни: если вас обкрадывают, делайте вид, что ничего не заметили. Или, еще лучше, помогите вору, чтоб он ни в коем случае на вас не обиделся. Может быть, тогда вам удастся избежать дальнейших неприятностей.

Человек, не соблюдающий это правило, обязательно попадает в беду.

На следующий день Димишна действительно звонит и говорит, что он в центре и готов вернуть деньги. Эля в этот момент за городом. Она просит передать деньги брату. Роман спускается в свой двор. Подходит вор. Протягивает деньги. Рубли.

– Ты в долларах крал? В долларах и отдай, – требует Ромка.

Тот нехотя, озираясь, идет в обменник, выносит доллары. Роман в это время здоровается с друзьями со двора. Не глядя, протягивает руку за деньгами. И тут начинается решительная операция по захвату грабителя и вымогателя, а также по совместительству журналиста, писавшего о пытках в милиции, людьми в штатском. Они валят Романа на землю, бьют его обутыми ногами, связывают руки ремнем и тащат в машину.

Ромке и в голову не приходит, что это менты. Он пытается позвать милицию. Видит, как скручивают руки двум его приятелям, оказавшимся в этот момент рядом. Замечает, что все происходящее снимают на камеру, причем с разных ракурсов.

Через пару минут они уже в ОВД.

У них отнимают мобильные телефоны. Паспорта у Ромки с собой нет, да он и не нужен: о нем известно заранее все, до мельчайших подробностей, вплоть до содержания его журналистских работ. Подготовились. Начинаются пытки. Человек со связанными руками не может ни увернуться, ни сопротивляться. Однако в протоколе запишут, что он оказывал сопротивление.

Били ногами. Несколько человек сразу. С большим наслаждением, как футбольный мяч. Футбольный мяч после таких ударов отлетает далеко-далеко. Человеку положено лежать на полу и молить о пощаде. Ромка лежал связанный. О пощаде не молил. Били по голове двухлитровой пластиковой бутылкой с водой. Эта научная метода разработана милицейскими учеными, ее даже в школах милиции преподают. Удобная штука: бьет больно, оглушает, но не оставляет следов.

Они требуют подписать признание, сознаться в том, что он жестоко избил, ограбил узбекского гастарбайтера Копуненко, вымогал у того угрозами крупную сумму. И не один – с подельниками. А это уже – организованная преступная группа.

Никаких объяснений никто слушать не желает. При чем тут объяснения. Охотники поймали жертву и теперь разделывают ее по своему вкусу.

В соседних камерах «допрашивают» друзей.

Ромка несколько часов подвергается непрестанным побоям. Его обещают «опустить» и… много чего еще сулят.

Он ничего не подписывает.

Тогда переходят к объяснению ситуации: «Ты влип. Тебе не выйти. Десять лет отсидишь как минимум. Если до суда доживешь. Но можешь и помочь сам себе. Ищи деньги. Сто тысяч – и в расчете».

Ромка даже не сразу понимает, что речь идет о долларах.

Где ему взять такие деньги? У него жена и двухмесячный младенец. Все трое живут на его зарплату. Вот и весь капитал.

– Ищи, – требуют его палачи. – На вот, звони всем, проси.

Он слышит, как в соседней камере кричит его друг:

– Не надо! Не надо больше! Я все подпишу.

Один сломался. А больше и не надо. Достаточно одного свидетеля. Можно заводить уголовное дело.

Ромка сидит с включенным телефоном. Куда ему звонить? Жене, которая не может понять, куда он исчез, выходя на минутку во двор?

Звонит сестра. Она уже чувствует, что произошло что-то ужасное, они всегда чувствуют беды друг друга, близнецы.

Ромка сообщает, где он и что от него требуют.

Надвигается ночь. Эля не понимает, что делать. Она еще живет представлениями свободного человека. Предполагает, что произошла ошибка, что можно все объяснить, брата отпустят. Надо только хорошенько объяснить, и все.

Она идет ночью одна в свое отделение милиции. Она не боится. Они здесь выросли, это ее улица, это ее город. Ее слову должны поверить. Так она думает и, конечно, заблуждается.