– Умное решение. Где он сейчас и каково его положение?

– Днем я должен был получить от него известие по голубиной почте. Но не получил.

– И?..

– Теперь жду возвращения знакомой гулы, посмотрим, что она скажет.

– Знакомой... гулы?
– переспросил аль-Мамун.

– Гула - лучший разведчик, о господин, - покивал едва отросшим хвостиком черных волос Меамори.
– Она бежит очень быстро. И никакие лавовые поля ей нипочем. Она и через аль-харра бежит.

Аль-Мамун ошарашенно повернулся к Тарику. Тот ответил ему почтительно-предупредительным взглядом - мол, чего изволите, господин?

– Вернемся к карматам, - решил халиф.

– Вот Хама, - и он ткнул пальцем в карту.
– На Хаму вдоль моря идет карматская армия. Вторая армия выходит ей во фланг - а нам в лоб - с другой стороны по долине между лавовых полей. Еще немного - и Тахир попадет в клещи.

– Не позабудь про Фахль, повелитель, - поставив обе ладони на карту, заметил Тарик.

– Смотри!

Острый коготь уткнулся в башенку, изображающую укрепленный замок. Башенка темнела позади полированной гематитовой дощечки, обозначающей войско Тахира ибн аль-Хусайна. Фахль парсы взять не сумели и оставили крепость у себя в тылу.

– В замке большой гарнизон. Карматы могут выслать туда флот и ударить парсам в тыл. Более того, они смогут доставить существенные неприятности даже без дополнительных подкреплений! Что им стоит перехватить караван с провизией, к примеру?

– С Сияхом аль-Усвари тоже все ясно, - вздохнул аль-Мамун.
– Что ж... Воистину мы находимся в яйце карматов. Что же нам делать, чтобы не допустить поражения?

– Отступить. Отступить - всем трем армиям. И объединиться для общего сражения, - сказал Тарик и выпрямился.

– Отступить? Мы месяц сражаемся в этой земле, и ты предлагаешь нам все отдать?
– вскипел аль-Мамун.

– Прости, что перечу тебе, о мой халиф, - подал голос Элбег.
– Парсы говорят - спорить с государем, все равно что бить ладонью по шилу. Но они же говорят: ни в море, ни в судьбе человека при государе никогда нельзя быть уверенным. Да смилуется надо мной Всевышний, но я рискну вызвать твой гнев и согласиться с Тариком. Если мы не отступим и не объединим силы, нас перехватят и разобьют поодиночке.

– Хм...
– протянул аль-Мамун.

И посмотрел на аураннца. Тот, хищно припав к карте, перебирал тонкими длинными пальцами вдоль пятен лавовых полей у Дайр-Айюба.

– Ну и куда нам отступать? К аль-Кисва? К Набаку?

– У нас много конницы, господин, - мурлыкнул Меамори.
– Среди обрывов и ущелий не больно-то разгонишься...

– Так куда же?
– нахмурился халиф.

– Я бы предложил дать бой в окрестностях Гадары, - брякнув полумесяцем нагрудника о кольчугу, распрямился аураннец.

– Гадары?! А может, нам и вовсе спрыгнуть обратно в море?!

Сумеречник медленно моргнул большими пустыми глазами. И усмехнулся:

– Поле. Там большое поле. Не такое уж холмистое. И много зелени. Когда мы стояли под Адраном, я высылал туда разъезды. Мои люди сказали, что там много источников и ручьев. И много, много травы. Там есть, где пасти лошадей. Можем спокойно отступить и ждать там карматов - столько, сколько нужно, не испытывая недостатка в провизии и припасах. В Адране мы оставили большой гарнизон, туда приходят все караваны, принимающие грузы с кораблей. Хорошее место для лагеря. Хорошее место для боя. Просторное.

Тарик, неведомо как оказавшийся рядом с Меамори - халиф мог поклясться, что не слышал, как нерегиль поднимался со своего места, - поставил на ковер локти и оперся на них подбородком. Его взгляд сосредоточенно перемещался по карте.

– А ты что скажешь?
– вздохнув, спросил аль-Мамун своего командующего.

Нерегиль вздохнул в ответ. Встал. Перешагнул через расмотанную длинную ленту карты. Сел с другой стороны.

И уперся когтем в переплетение черных линий, расчертивших просторы между рекой Невед и Дайр-Айюбом:

– Вади. Глубокие. Обрывистые. И всего один мост - через Вади аль-Руккад.

– У нас будет время прийти первыми и занять лучшую позицию, - тонко улыбнулся Меамори.

Тарик, наконец-то, кивнул:

– Я согласен.

Аль-Мамун наклонился, чтобы лучше рассмотреть тот конец карты.

Невинно глядевшаяся развилка черных линий на самом деле обозначала узкие, как шрамы, скалистые ущелья головокружительной глубины.

– Ну что ж, - решился он.
– Гадара так Гадара. Отступаем.