талой весне напролом.

ваше благородие, смерть здесь присела.

он ус протяжно надвигает, щекой небри

тою звеня:

там, заслоняя листвой, дождь шевелился

косой

19

он: вы так взглянули, словно время само ушло

и всех уводит.

она: я здесь, а время там.

он: поодаль? это стена, но вчерашняя. сегодня

будет завтра.

она: все началось сейчас, а кончилось тогда

же.

он: для памяти нет более упорных случаев,

чем никакие.

она: шаг без ответа. вся ночь была не зря.

он: смотрите, здесь вся стена в днях. и над

пись стерлась от случаев, и позолота.

она: и лик святого. от каменных невзгод.

он: ведь это храм?

она: да.

он: день молится немногословно. молитва голу

бая.

она: вершина дерева — бывшая вершина ночи.

он: вы слышите? здесь все горит от звуков.

она: я слышу паузу — она легка, быстра.

он: мой голос разбудил свои чужие мысли, они

хотели молча отдохнуть, сбивая истину на

путь.

она: от тени два письма — одно, другое не

безмолвствует.

он: помните, мы молчали, слова забывались.

она: да, здесь все сказано, что не из слов.

углы бескрайние кочующих небес,

мир в возрасте дождя — таков ответ оконный,

и если призрак — мост, его прозрачный вес

не может заглушить воды ночные стоны.

и, отрывая тень от преданной стены,

от каждого огня, чернеющего где-то,

уходит этот звук, но лишь оттеснены

воды стенания на край ночного света

деревья приближались к ночи,

дул ветер северо-ночной,

был каждый миг небрежно-точен,

взлетая искрой голубой.

был воздух младше на мгновенье

железных крыш и куполов,

и свежесрубленные тени

своих не ведали стволов.

тогда, разбужен краткой смертью,

где звезд горящие черты,

ударом медленным измерил

лучи ночные высоты.

и молнии, которых нет,

и свет, который есть напрасно.

листва с ее прохладой ясной —