так почему же мне с его ночной тоскою

так почему ж ему с моим таким не мной

все кажется, что сон грохочет над Москвою

и хлещут тополя по сырости дневной

чем треугольней шляпа,

тем шпага веселей.

я захожу в таверну

«Трех черных лебедей».

и так черны все трое,

что даже у вина

стал голос лебединый

и красная цена.

чем треугольней мысли,

тем шляпа веселей.

но шпага не хмелеет,

хоть ты запоем пей.

ей снятся поединки

и прошлые дела.

а ночь все треугольней

от черного вина.

и все бездонней мысли,

и все безумней дно.

зато из всех затмений

осталось лишь одно:

три лебедя... три черных...

пируйте, сентябри!

вас много в треуголках,

но в красных — только три

дождь упал на старинную площадь,

где полночная башня одна,

и, упав, словно кубок, разбился, —

словно выпито время до дна.

и, в прозрачных осколках играя,

свет дробился — не башенный свет.

безымянно ли звезды стояли

над которым, которого нет?

среди ночного разговора

вдруг прозвучала тишина,

и в ее листьях приглушенных

была прозрачно решена

не то загадка, не то участь

окна, прошедшего сквозь ветвь,

и там, где низ коснулся слуха,

уже времен коснулся верх.

но средь мгновений неизвестных,

одновременных, словно сталь,

одна лишь вечность длиться может,

и то — с молчаньем на устах

из недостроенного ливня

он вышел, словно из дворца,

и пламя окон осветило

печаль сурового лица.

он всей походкой устремился

к едва заметным временам,

и конь послушно удивился

его упорным стременам.

но есть дворцовые минуты:

они в гвардейской тишине

двоятся, словно кирасиры,

как будто снова не одне.

их строй, как небо недостроен,

их дождь, как всадник, удлинен,

их раскатившиеся шпоры

оглохли в грохоте знамен

в твоем гербе изображен изюбр,

о, осень крупно-золотая!

и облака и тишина

в нем разместилися, блистая.

но птица говорит

на долгом языке

прилетных сентябрей

отрывисто-прелестных;

и чтоб понять ее

в гербовной тишине,

не нужно сумерек известных.

приходит ветер и стоит,

на облака шутливо смотрит.

никто не знает, чей он вдруг.

а он как правнук беззаботен.

дуэли редко учащались

в краю доверчивом таком,

дожди никак не назывались

в своем усердьи строевом.

один гусар — и то однажды —

затеял было поединок,

но не с кем. так и ускакал,

и даже не было поминок.

прекрасно. холодало. все обнаженней

были дни. все ждали сумрачного бала, —

не ждали сумерки одни.

и вот — настало.

вы спросите: что настало?

отвечу: вы — моя печаль.

как ветер выглядит устало,

протягиваясь вдаль!

вся осень в этот миг явилась,

ей сумрак был двоюродный кто?

она на миг остановилась,

взяла холодное окно...

эта стеклянная причуда

была стремительной, как взмах.

искала ночь себя повсюду,

но неба не было впотьмах.

коня осенние подковы

все реже можно отличить

от тишины непревзойденной,

где крепла воздуха печать.

как будто утро не узнало

своих вечерних облаков,

как будто всадник к этой встрече

и к этой рифме не готов.

в его гербе орел старинный

устало крылья расправлял,

и львы бродили — там где поле