Полковник Дерек Делборо, старший из четверки, высадился в Саутгемптоне четыре дня назад. Все попытки расправиться с ним провалились, и он добрался до Лондона. Однако не передал письмо, и копия или оригинал по-прежнему оставались у него. Им удалось внедрить вора в отряд полковника, так что письмо скоро будет у них.

Позаботившись о полковнике, Дэниел и Родерик поспешили в Дувр, как только услышали известие о том, что там высадился Гамильтон. Их первоначальный план помешать майору пересечь канал явно провалился.

Но к тому времени как Дэниел и Родерик добрались до Дувра, отряд Гамильтона разделился и выехал из города. Шпионы, посланные на розыски, исчезли. Все следы таинственным образом обрывались неподалеку от гостиницы, где сейчас находились братья.

Родерик вертел в руках стакан, угрюмо глядя на плескавшуюся жидкость.

— Если будем сидеть и ждать, пока явится Гамильтон, пройдет целая вечность. Возможно, именно этого они хотят: чтобы мы сосредоточились на нем и упустили остальных двоих.

— Вполне вероятно, — согласился Дэниел, осушив стакан. — Наши люди сторожат на дорогах. И немедленно сообщат, как только Гамильтон выйдет из укрытия и направится на север или куда бы там ни было. Если мы выедем сейчас, можем скакать всю ночь и догнать Алекса. И посмотрим, нашел ли Крайтон новую базу в Бери.

Утром они узнали от Ларкинса, камердинера и правой руки Родерика, что Делборо направляется в Кембриджшир, откуда недалеко до поместий Норфолка, где многие богатые и влиятельные люди проводили Рождество.

Алекс заявил, что нужно переместить базу из лондонского дома Шроутонов в место получше, где будет легко перехватить курьеров.

Крайтон, камердинер Дэниела, предложил поискать в Бери-Сент-Эдмондсе. Алекс согласился. Пока Родерик и Дэниел ехали на юг, чтобы разделаться с Гамильтоном, Крайтон отправился в Бери, а Алекс остался в Лондоне, чтобы организовать переезд.

Дэниел поднялся и подошел к окну.

— Вот-вот начнется снегопад. Если мы останемся здесь, завтра не сможем выехать, а гонцы Алекса не сумеют добраться до нас.

— Нам пора. — Родерик встал.

Дэниел отошел от окна.

— Гамильтон не рискнет путешествовать в непогоду. Это дает нам время отправиться на север, чтобы расправиться сначала с Делборо, а потом и с ним.

Уже через пять минут они мчались галопом по дороге, ведущей в Лондон.

«16 декабря 1822 года.

Утро.

Моя спальня в Маллингем-Мэноре.

Дорогой дневник!

Судьба была добра к нам. Сегодня мне дана идеальная возможность, чтобы хорошенько обдумать все детали того, что может оказаться превосходным браком между мной и Гаретом.

Стоило несколько минут поговорить с Леонорой и Клэрис, чтобы понять: их взгляды на жизнь и джентльменов совпадают с моими. И из того, что я наблюдала прошлой ночью, их браки, по крайней мере на первый взгляд, могут быть названы счастливыми. Хотелось бы, чтобы и мой брак оказался таковым. Поэтому сегодняшний день я собираюсь посвятить тому, чтобы узнать у них все, что сумею.

К тому же идет густой снег. Мы не можем носа высунуть за двери, и придется провести весь день в доме.

В моем случае — за осторожными расспросами дам.

Э.».

К середине дня, когда Леонора и Клэрис проскользнули в малую гостиную и, смеясь, бросились на диваны, Эмили узнала все, что хотела и даже больше того.

— Ваши дети восхитительны, — заявила она с сияющей улыбкой.

Леонора тоже улыбнулась:

— С этим мы спорить не будем, поскольку помешаны на своих крошках. И все же я рада, что они прилично себя вели.

Клэрис вальяжно махнула рукой:

— Все, что необходимо, чтобы их очаровать, — это заговорить об обезьянах. Калеб и Роберт уже обсуждают, как уговорить Джека купить им мартышку. Но у меня нет ни малейшего желания иметь в доме что-то подобное.

— Совершенно верно, — согласилась Леонора. — Кстати, у меня уже трое детей. А вы говорили с Гаретом, сколько малышей хотите?

— Я сказала «много», потому что сама из большой семьи, — сообщила Эмили, но тут же нахмурилась. — В отличие от Гарета. Он был единственным ребенком.