Он что-то буркнул и поплелся дальше по ступенькам.

Лоретт вошла в дом. Через несколько минут она услышала, как зачихал его старенький «плимут» 1948 года, выруливая на дорожку. Она поднялась к себе и вскоре забыла о деде. Ее мысли вернулись к одному человеку, тело которого излучало здоровье и невероятную жизненную силу, а лицо было чуть более красивым, чем ей хотелось, и это «чуть» не давало ей покоя. Лениво растянувшись на кровати поверх фланелевого одеяла, Лоретт закрыла глаза. Чем чаще она виделась с Джеффом, тем сильнее ее влекло к нему. Вот почему она так неразумно приняла его предложение. Но хрупкую защитную скорлупку израненной разводом души еще так легко было раздавить, а новых ран душа не перенесет... Здравомыслящая женщина сняла бы сейчас трубку, набрала номер Джеффа и твердо отказалась бы. Но Лоретт именно сейчас претил здравый смысл. Кроме того, как известно, у нее не было телефона. Это обстоятельство повернуло ее мысли в другом направлении. Может, снова пойти в телефонную компанию и еще раз поругаться с ними? Но что она могла сказать секретарше? Кажется, она в прошлый раз все уже высказала. А менеджера сегодня не будет. И вдруг мысль, достойная гения, мелькнула в ее голове: почему бы не установить новый телефон на собственное имя? Она пользуется полным доверием компании, и ей при этом вовсе не обязательно упоминать о дедушке и об этом треклятом счете. Да, так она и поступит! Она поставит телефон на свое имя и этим покончит с нудной проблемой неоплаченного счета!

Все дело Лоретт уладила за десять минут. Она позвонила от соседей в компанию и потребовала установить телефон. Ей пообещали все сделать на следующий день.

Джефф считал, что воспоминания о летних вечерах в этом маленьком городке были именно той причиной, которая заставила его вернуться в Локэст-Гроув. В Мемфисе он редко выходил на прогулку, редко ходил пешком, но теперь с удовольствием гулял почти ежедневно, каждый вечер. Ему нравился свежий местный воздух, нравилось ощущать кожей лица влагу тумана, спускавшегося сюда, в долину, с Аппалачей, чувствовать под ногами деревянные доски тротуаров в старой части городка. Ему было приятно, когда с ним здоровались, окликая по имени, сидящие на крылечках горожане.

Сегодня вечером Джефф чувствовал себя особенно умиротворенным и спокойным. Он совершал прыжки по школьному двору, прислушиваясь к крикам мальчишек, играющих в бейсбол под зажженными переносными фонарями. Когда-то он играл здесь сам и учил худенькую, высокую, словно светом умытую Лоретт принимать мячи. «Да, она никогда не была выдающимся игроком в бейсбол!» — с улыбкой вспоминал он.

Мысли о ней погнали его к ее дому. Идя к нему, он чувствовал упругость своих шагов. Как только она приступит к работе, они будут очень часто видеться, и он с нетерпением ждал этого. Днем их отношения будут, естественно, строго служебными, но после работы... О, после работы совсем другое дело!

Он часто думал о Лоретт, о ее волосах такого редкого и прекрасного оттенка — белокуро-коричневатого, о ее легком манящем теле, которое так соблазнительно проглядывало в вырезе платья, о том, какими мягкими, влажными, зовущими были ее губы, когда она раскрывала их. В воображении он целовал эти губы, ощущая их неповторимый вкус, прикасался к ее обнаженному телу.

— Ну-ка стоп, Мюррей! — громко приказал себе Джефф, а оказавшаяся рядом собака подозрительно на него посмотрела. «Если ты позволишь своему воображению разыграться, то придется возвращаться домой и лезть под холодный душ».

Несколько минут спустя он все же поднялся по скрипучим ступенькам дома Эврайла Харрисона и постучал в дверь.

Ему открыла босая Лоретт в зеленых шортах и зеленой футболке с короткими рукавами. Ее медовая стрижка пребывала в очаровательном беспорядке. Когда Лоретт увидела его, на губах ее словно распустился цветок и появилась прекрасная улыбка.

— Какой приятный сюрприз, Джефф! — воскликнула Лоретт. Но когда она увидела на нем форму полицейского, улыбка исчезла с ее лица.

— Ты что, на службе? — торопливо спросила она.

— Нет, просто не успел переодеться.

— Кто там? — крикнул из комнаты погрузившийся в недра своего кресла дедушка.

— Так, один приятель! — ответила Лоретт через плечо. Быстрым движением руки плотно захлопнув за собой дверь, она взяла Джеффа под руку. — Может, посидим здесь, на крыльце?

— Меня это вполне устроит.

Это соответствовало действительности: на крыльце было прохладно и темно.

Когда они уселись рядом, она, однако, отодвинулась от него и стала озираться, словно перепуганная шестнадцатилетняя девчонка.

Он молча наблюдал за ней.

— Что случилось?

— Ничего. — Она ответила ему нервной улыбкой, которую он рассмотрел при льющемся из окна неясном свете, и другого подтверждения ее чувств ему не потребовалось. Он придвинулся к ней поближе, привлек к себе и поцеловал. Это был короткий, осторожный поцелуй для проверки, и она ответила ему положительно. Второй поцелуй был куда более длительным. Джефф ласкал губами ее губы, словно хотел выпить до дна всю ее сущность. Ощущение ее сладостных, нежных губ, языка, жадно давящего на его язык, только раззадоривало его, и Джефф сильнее прижал ее к себе. Чувствуя ее мягкое податливое тело, он вдыхал жасминовый запах ее духов, на ее губах, словно на оселке, он оттачивал свое желание.

Он чувствовал, как страстная дрожь пробежала по телу Лоретт, он слышал, как она вздохнула. Сладостный теплый вздох коснулся его щеки, вызвал у него острое, до боли, желание еще раз ее поцеловать. Джефф уже начал было терять голову, но Лоретт неожиданно оттолкнула его.

— Я... не знаю, что на меня нашло. Прости меня.

Он попытался заглушить ее протест еще одним поцелуем, но она резко отшатнулась к другому краю крыльца.

— Это просто сумасшествие. Я не хотела тебя возбуждать. Видишь ли... — она осеклась.