И съезд по этому докладу принял решение: «…в ознаменование создания нового Союзного государства… основать в Москве, как столице Союза, Дом Союза Советских Социалистических Республик».

И когда грандиозные успехи, достигнутые Союзным социалистическим государством, позволили приступить к осуществлению исторического решения об основании Дворца советов, товарищ Сталин был не только инициатором и вдохновителем этого дела. В этот день на площади он своими простыми, деловыми вопросами вернул нас к грандиознейшей задаче, стоявшей перед нами, как бы напомнил нам о размерах будущего Дворца народов, размерах, которые должны соответствовать идее Дворца.

Храма, который еще кичливо высился на площади, уже как бы не существовало. Дворец советов, который только еще в виде неясных замыслов реял в мечтаниях его будущих создателей, был уже реальностью, которая осуществится за то время, которое необходимо для его сооружения, и на том пространстве, которое было перед нами в тот знаменательный солнечный день 1931 года.

Сооружение Дворца советов потребовало невиданного размаха работ, проходивших под непосредственным руководством председателя Совета строительства Вячеслава Михайловича Молотова: архитектурные конкурсы, инженерные проекты, сметы, геологические изыскания на месте будущей строительной площадки. Высококвалифицированные специалисты на подготовительной стадии были заняты еще не существовавшим зданием.

На этой стадии работы мы, архитекторы, участвовавшие в конкурсах на проекты Дворца советов, искали архитектурный образ Дворца нового типа — Дворца народов.

Эти искания пошли в основном по двум направлениям, если оставить в стороне некоторые проекты, представлявшие собой различного рода формалистические измышления, не отвечавшие идее Дворца.

Одному течению Дворец советов представлялся громадным, быть может, даже невиданно громадным зданием обычного дворцового типа, внутри которого один за другим должны были следовать залы — невиданного размера и роскоши анфилада зал. Однако, как бы ни были велики эти залы, они не должны были выделяться в объемах и очертаниях самого Дворца — внешность Дворца должна была представлять собой прямоугольные фасады, с равными рядами пролетов, которые перемежаются одним или несколькими величественными входами. Какой высокой степени художественности ни достигло бы оформление фасадов, как бы ни были грандиозны размеры здания, — все равно, оно по своему типу воспроизводило бы дворцы прошлых эпох.

Второе течение считало нужным при проектировке Дворца исходить из того требования первой программы конкурса, согласно которому основными помещениями Дворца советов должны быть два зала: один — на 15 тысяч, а впоследствии на 20 тысяч мест, а другой — на 6 тысяч мест. Все прочие помещения Дворца советов должны были группироваться вокруг этих двух залов, и потому как в объеме будущего Дворца, так и в общих очертаниях его эти два зала получали внешнее выражение. Это вместе с заданием Совета строительства о высотной композиции Дворца приводило прежде всего к тому, что сторонниками этого течения Дворец решался как общественное здание высотного типа, в отличие от сторонников первого течения, которые решали Дворец, как приземистое, замкнутое, как бы стелющееся по земле здание.

Товарищ Сталин поддержал точку зрения представителей второго течения. Но он этим не только решил наш спор — он помог нам понять нашу же точку зрения, как точку зрения социалистического новаторства, он осветил перед нами путь дальнейших исканий. Выразив в объеме и в размерах Дворца советов невиданной величины залы народных собраний, мы должны были в архитектурных формах рельефно выразить самое назначение Дворца советов, его демократичность, его назначение служить широким трудящимся массам, а этим непосредственно выражалась ведущая идея всего здания — победа социализма, победа мощной и многонациональной советской демократии в нашей стране. Намечался новый путь в архитектуре, и в одном из постановлений Совета строительства нам всем было прямо указано, что «преобладающую во многих проектах приземистость зданий необходимо преодолеть смелой высотной композицией сооружения».

Как и во всех областях строительства социализма, наш вождь указывал нам, советским архитекторам, путь смелого дерзания, путь новаторства, путь искания нового типа высотных сооружений.

Указания товарища Сталина нашли также свое выражение в следующем постановлении Совета строительства, дающем направление дальнейшим поискам архитекторов и зовущем их «к использованию как новых, так и лучших приемов классической архитектуры, одновременно опираясь на достижения современной архитектурно-строительной техники». В основу архитектурного решения Дворца советов должны были лечь: «монументальность, простота, цельность и изящество архитектурного оформления Дворца советов, долженствующего отразить величие нашей социалистической стройки».

До 1933 года, до конца третьего и последнего тура конкурса, мне представлялось, что высотная часть Дворца будет завершена двадцатиметровой статуей рабочего. Принимая мой проект в основу, Совет строительства предложил завершить здание статуей Ленина, высота которой сначала предполагалась в 50–75 метров.

Это решение с еще большей ясностью поставило перед архитекторами — участниками дальнейшей работы над Дворцом (В, Г. Гельфрейх, Б. М. Иофан и В. А. Щуко) необходимость трактовки Дворца, как высотного сооружения нового типа.

Работы над проектом разгорелась с новой силой; возникали различные идеи и предложения, как архитектурно разрешить поставленную перед нами задачу, как увенчать скульптурой В. И. Ленина в 50–75 метров высотой грандиозное сооружение, каким является Дворец советов.

На рассмотрение Совета строительства и товарища Сталина был представлен целый ряд набросков, из коих основными были два решения.

Первым решением предлагалось значительно повысить в проекте, принятом в основу, высотную часть Дворца (оставив ее круглой) и установить скульптуру по вертикальной оси сооружения; по второму решению Дворец представлял собою прямоугольное здание высотной композиции.