Радость победы веет над маленьким штабным городом. Воодушевленные этой радостью трудящиеся Серпухова обращаются к И. В. Сталину 18 ноября 1919 года:

«Пятый уездный съезд Советов приветствует вождя революции товарища Сталина и в его лице всех красноармейцев, героически сражающихся за рабоче-крестьянское дело.»

Бланк Реввоенсовета Южного фронта. Почти стертая от времени знакомая подпись карандашом: Сталин выражает уверенность в плодотворной работе съезда.

Бой продолжается, враг еще не сломлен, но здесь, в тылу, ни на минуту не прекращается мирная работа, здесь строится, созидается советская власть, власть трудового народа.

Конец декабря. Штаб Южного фронта находится в Серпухове считанные дни. Фронт переносится далеко на юг. Продолжается развитие удара Харьков — Донбасс — Ростов.

И. В. Сталин и штаб Южного фронта переезжают в недавно освобожденный от деникинцев Курск. Серпухов затихает.

Но в памяти жителей города, современников великой борьбы, навсегда останутся боевые, бессонные ночи, облик штабного города эпохи гражданской войны.

Серпухов — древний город, некогда сборный пункт войска Московского, сторож Москвы, защищавший столицу от врага, на вечные времена вписан в книгу побед Красной Армии.

Мы покидаем Серпухов.

Высокие тополя у дома под номером 87 по улице Чехова, где жил и работал И. В. Сталин, останутся в нашей памяти как почетная стража, охраняющая этот исторический дом.

Мы уезжаем из Серпухова с чувством глубокой признательности и уважения к человеку, защитившему революцию и родину в решающие, трудные дни.

Мы оставляем Серпухов, размышляя о человеке, образ которого будет привлекать мысль историков, ученых, художников, мысль миллионов людей, мысль всего человечества.

Одна страница большой жизни открылась нам сегодня в серпуховском доме, страница из книги прямой, мужественной и благородной жизни.

Человек, имя которого принадлежит истории, временами рисуется, как некая отдаленная, монументальная фигура, наделенная особыми чертами характера, чуждыми обыкновенному смертному. И вот счастливое обстоятельство позволяет современнику увидеть «большого человека мира сего» (так назвал Ленина Горький). И образ революционера, государственного деятеля, человека великой мысли, великой воли становится особенно близким, родным и глубоко человечным. Только тогда постигается, что именно такой скромный, внимательный, простой в обращении человек мог найти в себе неисчерпаемую силу для того, чтобы принять на свои плечи всю тяжесть борьбы за освобождение человечества от зла и тысячелетней неправды и огромную тяжесть ответственности перед историей и человечеством.

Я припоминаю знаменательный вечер у Горького — жаркий спор о литературе, перекрестный огонь вопросов и ответов, шутки, смех и затем глубокую тишину. В этой тишине протекала дружеская беседа о значении литературы для дела революции и прозвучали замечательные слова И. В. Сталина о писателях — инженерах человеческих душ.

Я вспоминаю, как мгновенно и как остро воспринимал И. В. Сталин малейшую фальшь в репликах и речах писателей, говоривших о литературе, и как благожелательно, с каким блеском радости в глазах он подбодрял товарищей, говоривших честно и правильно.

Я вижу его у дверей, ведущих в библиотеку, с трубкой в руке, С той самой трубкой, о которой не позабыл спросить И. В. Сталина немецкий писатель Эмиль Людвиг, когда увидел, что Сталин обходится без нее.

Сталин стоял, опираясь о притолоку, иногда делая шаг-полшага по направлению к столовой, чтобы бросить реплику, принять участие в беседе, которая длилась почти всю ночь.

За столом сидел Горький. По негласному правилу, в комнате курил только он один, остальные курильщики выходили в библиотеку: нужно было оберегать легкие больного Горького. Сталин тоже стоял на пороге библиотеки, он выходил сюда курить, так же как все остальные курильщики, но он не переставал следить за тем, как протекал литературный спор. И вдруг внезапной репликой ставил он в тупик спорщика, сказавшего нелепость или допустившего, казалось бы, незначительную ошибку.

Вся большая жизнь человека отдана служению идее; идее борьбы за коммунизм отданы все мысли и чувства, вся неукротимая энергия, непреклонная воля — вот откуда этот страстный, органический протест, реакция на, казалось бы, незначительную теоретическую ошибку, на неясную, допускающую двойственное толкование мысль. И рядом с этой замечательно развитой способностью распознать и разоблачить неправду — огромная широта взглядов, дерзновенный полет мыслей, чувство любви к хорошим и честным людям, юмор, который помогает работать, мыслить и бороться.

Таким мы видели И. В. Сталина в незабываемый вечер у Горького.

Прошло немного времени, и я увидел Сталина в глубоком горе. Я видел его у гроба убитого злодеями трибуна революции, верного и любимого сына народа Сергея Мироновича Кирова. Это были горестные часы прощания народа с Сергеем Мироновичем.

В одну из траурных ночей оборвался шорох шагов, движение многих тысяч людей у гроба, и в Колонном зале наступила потрясающая скорбная тишина.

Пять минут прошло в этом скорбном безмолвии. Затем восемь неподвижных людей у гроба пришли в движение — последний почетный караул оставил свой пост.