Я задумалась. Я — ханжа? Вы бы так не сказали, если б знали, сколько на моем счету погубливания кус! Парни меня практически заживо съели! Но я этого не сказала.

20.30

Я принимаю ванну, обдумывая свое положение подруги Бога Любви и топового капитана хоккейной команды.

И еще я размышляла, почему нунга-нунги не тонут. Какой в этом смысл? Может быть, в доисторические времена их использовали во время наводнения вместо спасательных жилетов? Но если дело в этом, зачем было городить Ноев ковчег? Миссис Ной и остальные женщины могли просто плыть, а для остальных освободилось бы место на борту.

Потом я услышала разговор на повышенных тонах. Либби закричала:

— Длака! Длака!

Папа орал:

— Я не смотрю телевизор все время. А если бы и смотрел, что в этом плохого?

Мама кричала в ответ:

— Это скучно, вот что плохого!

— Ну, хорошо, давай тогда поговорим о чертовой аэробике. Давай расскажи, сколько раз тебе удалось вильнуть задом в такт музыке?

— Занудная свинья! Тогда подключилась Либби:

— Плохая, плохая свинка!

Блин! Я так скоро стану сиротой. Ну и ладно!

Пятница, 28 января

Завтрак

Это неразговаривание родителей друг с другом доводит меня до грани безумия. Как мне повзрослеть, если так называемые взрослые заставляют быть самой взрослой меня? Мама сказала мне:

— Спроси, пожалуйста, своего отца, не имеет ли он что-либо против того, чтобы завтра вечером присмотреть за его дочерью Либерти? У меня неотложное общественное мероприятие.

Обалдеть! Я сказала папе, игравшему своей бородой в дюйме от жены:

— Папа, не имеешь ли ты чего-либо против того, чтобы завтра вечером присмотреть за твоей дочерью Либерти, пока я буду на неотложном общественном мероприятии, потому что у мамы тоже будет неотложное общественное мероприятие?

Отец весь покраснел и распетушился. Он сказал:

— Проклятая чушь! Я передала маме:

— Он сказал, что это проклятая чушь. А отец сказал:

— Не выражайся, черт возьми! Это нехорошо!

Я воспроизвела:

— Не выражайся, черт возьми, это нехорошо!

Отец начал было:

— Хватит издеваться, прокля… — но передумал.

Я посмотрела на него отзывчиво и сообщила:

— И он сказал: «Хватит издеваться, прокля…»

Но папелло вышел, хлопнув дверью. Мама заметила:

— Он просто ребенок!

И это справедливо, хотя и исходит из уст женщины, которая ходит в футболке с надписью «Давай, девчонка!».

Суббота, 29 января

Встала еще до восьми, потому что мне предстоят приготовления к вечеринке.

Папелло тоже уже встал и расхаживал в своих смешных футбольных шортах. Он был такой «маскулинный». Мама все еще его игнорировала, а я сказала:

— До свидания, папа! Может быть, это последний раз, когда я тебя вижу в целости-сохранности и при всех конечностях!

Он потрепал меня по подбородку и сказал:

— Я сейчас на пике формы, Джорджия! Они даже не поймут, кто нанес по ним удар!

Потом он ушел, как ему казалось, походкой Дэвида Бэкхема. Я сказала маме:

— Папа очень-очень похож на Дэвида Бэкхема, да? Если не считать, что он толстый, густобородый и футболист из него отстойный!

Она только недовольно поджала губы и подвинула на место грудь характерным жестом.

10.00

Когда я, завернутая в полотенце, вышла из ванной, мама пристально посмотрела на меня, вроде как проводила инспекцию. Не могла же она догадаться, что я воспользовалась ее лосьоном для кожи, до которого было строго-настрого запрещено дотрагиваться?

— Что? — спросила я.

— У тебя локти очень сильно торчат.

Что? Что еще за новая напасть? Торчащие локти? Я насторожилась:

— О чем это ты?

Она ткнула меня пальцем в руку выше локтя:

— Но ведь торчат? Я прежде не замечала, как они у тебя выпирают. Вот посмотри-ка на мои. Они не такие, как у тебя. Как ты думаешь, они могли сместиться оттого, что ты играла в хоккей?

Я сместила себе локти, играя в хоккей?! Я ринулась в комнату, чтобы их обследовать. Совершенно нормальные локти. Впрочем, может быть, немного и торчащие.