Я быстро обдумал ситуацию, недоумевал целых полминуты, а потом начал тихо смеяться. Это же была лучшая новость дня.

— А с другой стороны, — продолжал Костя мечтательным голосом, — что ж, если королю не нравятся спектакли, то — что?

— То, значит, он не любит их, не так ли, — автоматически завершил я. — Верно?

— Неверно. Верно так: а если наш король не любит пьесы, то, значит, нету для него в них интереса. Гуд-бай.

Что ж, все в порядке, да и как иначе? Но тут телефон — как же я ненавижу мобильники — зазвонил снова.

— Сергей, это Альберт, — доложил мне голос. — Наши архивисты, историки и прочие работали все утро. Созвонились друг с другом, нашли архивы двух городков у Зоргенштайна, записи в неприкосновенности, включая шестнадцатый век.

— И что же — там есть записи о сожжении колдунов и ведьм?

— Да, — грустно сказал Альберт. — А про еврейские дела есть записи еще и в синагогах. Сергей, к сожалению, это чистая правда. И даты совпадают. Их сожгли.

Альберт еще спросил меня, что я намерен делать дальше.

И я забормотал, что сообщу чуть позже.

Ведь надо было сначала сделать еще один звонок — я вспомнил, что пообещал каждый день докладывать об итогах Ивану и Шуре. А тут рассказать, как ни странно, было что, хотя прошли всего сутки.

Мне, помню, очень не хотелось делать этот звонок.

— Это Сергей, — сказал я в трубку, нервно посматривая на выход из бочки-гиганта: сейчас всех могут погнать в автобус, а я… у меня ведь машина…

— Докладывай, — решительно сказал мне голос. — Ты вовремя. Мы тут как раз, впрочем — неважно. Ну и?

— Преступление никак не могло быть связано с технологиями приготовления вина в замке или где-то еще, — сказал я монотонно. — Случайного отравления садовыми опрыскивателями тут нет и близко. Все было задумано заранее, требовало специальных знаний и нескольких дней на подготовку. Это самое важное. Потому что, раз так, то, скорее всего, готовиться начали до того, как замок был выбран местом встречи…

В трубке раздался предупреждающий кашель.

— Да, понимаю. Посчитайте дни. Смотрите сами: могли преступники недели две назад знать то, чего не знали даже вы, поскольку нечего еще было знать? Далее. Мотивы отравления пока неясные, есть несколько вариантов. Уже представляю, в чем и почему полиция может ошибаться. И самое главное: могу примерно описать, как это было сделано, почти знаю — кем, но…

— Серега, тормози, — раздался голос. — Шурик, скажи, я похож на немецкого полицейского?

— Что-то есть, — прозвучал далекий голос.

— Но я ни хрена не немецкий полицейский. Мне по хрену, кто и как это сделал, если это не по нашим делам. Наши дела — сам знаешь какие. Чтобы подопечный был в порядке. Ты все правильно сказал, это то, что нам было надо. А ловить бытовых отравителей по всей Европе — это не то, что нам надо. Пусть сами ловят. У нас свои задачи. А они изменились. Слышал насчет проклятого вина?

— О, господи, — с отвращением сказал я.

— Ага. Сначала протокол планировал одну символику встречи. История страны, любовь к европейской цивилизации, культура, традиции, знаменитый замок, знаменитое вино — вот что такое этот хренов Зоргенштайн. Просто праздник какой-то. А тут прикинь: подопечные вчетвером посещают место сожжения еврейских колдунов и пьют там проклятое вино. Ведь не поймут их, пожалуй. Тут не только мы, тут протокол встал на уши. И наш, и не наш. Не та символика получается. Отбой, Серега. Ты нам очень помог, вообще-то.

Как быстро, подумал я. Только сутки. Это и вправду случилось. Я не нужен.

— С нас одна штука, — сообщил голос Ивана в трубке.

— То есть как — с вас, это мне надо отчитаться, — озабоченно сказал я.

— Ага, будем мы из-за штуки поганых евр ездить к тебе принимать отчет. Это непредвиденные оперативные расходы. Оставь себе. А штука с нас другая, получше. Одна штука звонка. Если кто-то на тебя наедет не по делу. Отъедет через десять минут, точно говорю. И не вернется. Да ладно, просто так звони, герой. Понял?

Я понял все.

Над ярмаркой светило бледноватое сентябрьское солнце, над ухом хрипела туба, звенели тарелки — инвалиды опять заиграли не любимую Гришей «Эрику».

— Сергей, мы уезжаем, — вывела меня из печали Мануэла. — Ждать?

Минут пять мы решали с ней вопрос насчет «Опеля» — его ведь надо было куда-то сдавать.

А тут я еще вспомнил, что поездка наша, вся целиком, подходит к концу.

— Альберт, — сказал я в телефон несчастным голосом (хорошо, что он меня в этот момент не видел). — Ты мне очень помог. Все получилось хорошо. И быстро. Думаю, теперь постепенно все забудется.