— Проснитесь, пане! Проснитесь! — умоляла Маричка. — Там жандары!

Зубы у нее стучали, как барабанные палочки в руках старого Илька. Она не в силах была унять их дробный стук. Мишка метался рядом, не зная, что предпринять. Вот было б хорошо, если б они могли перенести раненого в Мишкин тайничок! Но как это сделать? Дети попытались было поднять человека, но безуспешно.

— Воды… Пить… — опять прошептал он. — Лущак… Воду украл Лущак…

— Про кого это он?

Мишка приложил горлышко бутылки к его губам. Руки дрожали, и вода полилась на подбородок и за шею раненого. Вдруг веки дрогнули, и глаза медленно-медленно открылись.

— Ожил! Божечки! Ожил! — радостно вскрикнула Маричка.

— Дети?.. Откуда вы?.. — спросил раненый удивленью, хриплым шепотом.

— Мы дубчанские! Коров пасем. Мишка — старостовых. Я — свою!

Мишка нахмурил брови: и всегда эта Маричка вперед лезет! Разве об этом сейчас надо говорить?

— Вы партизан, пане? Вас ночью ранили? Я слыхал, как стреляли ночью. А теперь вон там жандары, сюда, кажись, идут. Вам бежать отсюда надо, пане! — выпалил мальчик.

— Нет, бежать, к сожалению, я не смогу, друзья мои… — произнес мужчина, облизывая потресканные губы.

— Тут недалеко есть мой тайник. Вот там, где кусты! — торопливо говорил Мишка. — Потом две ели, потом скала. Она маленькая, ее не видно за деревьями. Там и родничок мой. Там вас никто не найдет! А жандары еще далеко!

— Что ж, попробуем, — согласился раненый и с надеждой посмотрел в ту сторону, куда показывал пастушок. — Вы мне только встать помогите… Дай мне, Михайлыку, свою палку, — попросил он, силясь приподняться.

Дети с готовностью нагнулись, подложили руки под его спину.

Бледное лицо незнакомца посерело. Закусив пересохшие губы, опираясь одной рукой на палку, другой — на Мишку, он шагнул вперед, высокий, широкоплечий, бесстрашный.

— Вот… Спасибо… Ну! Мы еще поборемся с теми дьяволами!..

Голубые глаза его гневно сверкнули, а Мишке показалось: то кресало высекло синюю искру.

«Так он же партизан-богатырь! Вот он какой!..» — восхитился Мишка. Таким он себе его и представлял. Ведь только вот такой богатырь и мог с одного маха взорвать поезд с фашистами. А сейчас он ранен и нуждается в его, Мишкиной, помощи. И мальчик от одной этой мысли ощутил себя необыкновенно сильным. Он напряг мышцы до предела. Он должен довести партизана до тайника! Должен, во что бы то ни стало!

Маричка с беспокойством следила за ними: выдержит ли Мишка? Не свалится раненый? Вон как подкашиваются у него ноги. Ой как трудно ему отрывать их от земли!

Шли медленно. Тяжелое, хриплое дыхание раненого щемило сердца детей. Он часто отдыхал. Прислушивался: не подстерегает ли опасность? Лес настороженно молчал. Только звенели звонки на шеях у коров да тенькала где-то близко синица.

И опять шаги медленные. Дыхание надрывистое.

— Вы и на меня обопритесь! — не выдержала Маричка. — Думаете, я слабее Мишки? Да? Кто маме по два ведра воды приносит из потока? — спросила она Мишку, забежав вперед.

Мужчина вдруг пошатнулся: рана на голове опять начала кровоточить. По лицу поползла тоненькая струйка крови, смешиваясь с крупными каплями пота.

— Йой, божечки! — всплеснула руками Маричка. Губы у нее вздрогнули, на глазах появились невольные слезы. — Я же говорила: обопритесь и на меня…

Раненый, хватаясь рукой за ветки дикой яблоньки, медленно и тяжело осел. Дети не смогли удержать его.

Мишка, растерянный, стоял не двигаясь. Его охватило чувство неловкости. «Как же это я… уронил я его…» Эх, если б он мог — на руках бы отнес раненого к родничку! Как же помочь партизану?

А тот, посмотрев в испуганные глаза Марички, на опущенные плечи Мишки, заговорил, стараясь ободрить их:

— А почему мы повесили носы? А? Я вот малость отдохну и опять сил наберусь. Все будет хорошо!.. А ну, Михайлыку, залезь еще на дерево… Посмотри: где уж те ищейки? А ты, красуня, водички мне… — Он замолчал. Видно, говорить ему было нелегко.

Дети со всех ног бросились выполнять его просьбу. Они были рады хоть чем-нибудь помочь ему.

Маричка, вернувшись обратно, дала человеку попить. Осторожно, скрывая слезы, смыла с его лица кровь.

Запыхавшись, прибежал и Мишка:

— Я видел! Они еще далеко! Идут помалу! А шарят, поганые, возле каждого куста!

— Спасибо вам! Теперь у меня в Дубчанах будет еще два Друга…

— А вы разве ж в Дубчанах знаете кого? — От неожиданности брови Мишки поползли вверх.

Маричка открыла рот от удивления.

— Много детей из вашего села училось у меня… А больше всех мне запомнился Юрко Негнибеда, такой смелый, умный хлопчик…