Бастарн с ненавистью глядел на всадников в гунях, с луками и секирами, и их статного предводителя в дакийской шапке. Это он, беглый раб и разбойник Ясько-Яснозор, убил его отца на Черной горе. А сами гуцулы при Ардагасте из разбойников превратились в стражу перевалов. Теперь народ на Днестре славил воеводу Яснозора, а его, Гвидо, звал не царем, а вором и разбойником. А еще - "ночным царем". Многие помогали "царской" дружине или платили "царю" дань, зачастую из страха перед чарами друидов и топорами его верных сторонников. Так было во многих селах, и не только бастарнских. Однако туда, где поселились дреговичи, приведенные Ардагастом из полесских дебрей, или пришедшие из Дакии костобоки, людям "ночного царя" лучше было не соваться. Вот он, стяг дреговичей, что теперь гордо зовут себя хорватами - "солнечными": голубой с золотым львом. А под ним - Ясько со своей шайкой.

Бесомир, облизываясь, будто кот на сметану, сказал:

– - Можно ведь было их перебить в этом ущелье. Сговориться с кем-нибудь из конунгов или просто созвать отчаянных молодцов.

– - Ты же знаешь: Клондик не дал бы. Ведь росы идут на помощь его племяннику Сидону, конунгу квадов, - раздраженно ответил Гвидо. Друид заводил этот разговор уже не раз.

– - А если не послушать старого дурака?

– - У него хватит сил выгнать нас из Карпат. И куда потом?

– - В Империю. Ты же любишь все римское. А за голову Ардагаста нас там золотом осыплют.

– - И кем я там буду? Центурионом во вспомогательных войсках? Хорошо, если в легионе. А ты? Неграмотный колдун, да еще друид. Забыл - учение друидов в Империи преследуют?

– - Ты прав, - вздохнул Бесомир.
– Здесь мы все-таки цари. Что ж, идем в Бойохейм. Честь Клондика не пострадает, если Ардагаста убьют не на его земле. А я пущу там в ход такие чары... Валент сообщил мне очень сильные заклятия.

Почти не слушая друида, Гвидо теребил свой длинный кельтский ус. Была еще одна причина, по которой он все не решался напасть на Ардагаста, и о ней царь бастарнов не мог сказать никому. Он с юности преклонялся перед царем росов. До сих пор жадно слушал песни о его подвигах. Боги, как хотел бы Гвидо вместе с ним идти к Золотой Горе и Белому острову. покорять амазонок, биться с сотворенным драконом! Но между Гвидо и царем росов стояла смерть отца, до сих пор не отомщенная. И гибель царства, отданного Вячеславу дреговицкому. А потому честь велела сыну Цернорига оставаться "ночным царем", безжалостным и на все готовым.

– - Ну хорошо, целое войско на земле Клондика незаметно не перебьешь. Но ведь одного человека можно? Того, что с мечом Маробода. Я его уже вижу духовным зрением. Вон за той скалой. Валент обещал две тысячи сестерциев, а еще замять дело с караваном Луция Сабина, - настойчиво сказал Бесомир.

Гвидо обернулся и махнул рукой стоявшим рядом четверым дружинникам.

Горной тропой к долине Вага ехал всадник на породистом вороном коне, в черном овчинном плаще, такой же шапке и широких складчатых шароварах. Черную бороду его уже тронула седина, но гордое лицо с орлиным носом вовсе не казалось старым. У пояса его висели меч в вычурных бронзовых ножнах и акинак. Под высокой скалой он вдруг остановил коня и громко сказал, словно в пространство:

– - Эй, вы, шестеро! Зачем прячетесь за камнями? Много еще вас надо на одного армянина?

Четверо головорезов с мечами и секирами неторопливо вышли из-за камней и кустов, окружая всадника с трех сторон. Их предводитель в оленерогом шлеме важно выехал на гнедом коне с серебряной сбруей из-за густых пихт.

– - И ты, колдун, вылезай. Духовное зрение у меня еще не ослабло.

На скале показался с хмурым видом Бесомир.

– - Ты, в золоченом шлеме, кажется, зовешь себя царем? А я князь Мгер Арцруни, и род мой прозывают "Сасна црер" - Сасунские Храбрецы. Я вызываю тебя на бой!

Обнажив меч, Гвидо погнал коня вперед. Звон клинков разнесся в морозном воздухе. Царевич рассчитывал быстро одолеть немолодого армянина, но тот оказался опытным бойцом. Скупыми точными движениями он отбил несколько атак бастарна, а потом вдруг ударил так, что меч Гвидо врубился в низко нависшую ветку пихты и застрял там. В следующий миг "царю" пришлось, спасаясь от клинка армянина, упасть с коня. Князь успел лишь сбить с него золоченый шлем.

Внезапно Мгер зашатался в седле и едва не упал. Но все же удержался и, с трудом обернувшись к шептавшему заклятия Бесомиру, прочертил мечом в воздухе несколько рун. Мощный порыв ветра сбросил друида со скалы в сугроб и потащил вниз по склону.

– - Вай, да ты знаешь руны еще хуже меня! Зачем тогда лезешь на рунный меч?
– покачал головой князь и обратился к Гвидо.
– Хватит с тебя, гордый царь? Знаешь, кто тебя одолел? Сын князя и крестьянки. А еще - оружейник. Я не всегда жил с княжеского имения. А ты что умеешь без своего царства? Грабить по ночам и шпионить для римлян? Твое место на кресте!

Кровь бросилась в лицо Гвидо. Он разом вспомнил, как выслушивал приказы и упреки от Рубрия с Валентом, как тщетно ждал приема у кесаря, как избегали общаться с ним знатные римляне - поборники республиканских добродетелей.

– - Раб! Ублюдок!
– прошипел он сквозь зубы и рявкнул дружинникам: "Что стоите? Смерть ему!"

Вчетвером бастарны бросились на Мгера. Он вздыбил коня. Копыта обрушились на одного из напавших, но другой уже всадил секиру в шею коню. Оказавшись на земле, армянин яростно отбивался от троих. Гвидо лишь стоял, всем своим видом показывая, что такой противник его не достоин. Вдруг среди густых ветвей старой ели загудела тетива, и двое разбойников упали, пронзенные стрелами. Еще один бросился бежать, завидев скачущего по тропе с поднятым мечом всадника в белой бурке и островерхом сарматском шлеме и появившегося внезапно на скале воина богатырского роста с занесенным копьем.