Шрифт:
– Дорогу вы знаете, – проговорила мадам, отходя в сторону, чтобы он мог пройти.
Джеймс поднимался по лестнице. Свет из офиса Рубикон просачивался в узкий коридор, оставляя площадку наверху почти в полной темноте. Просто еще один вечер, и затем он положит этому конец. И Бог с ними, с деньгами. Мадам сохранит их для той единственной, кого он… а он найдет утешение в том, что пройдут еще две ночи, прежде чем кто-то другой прикоснется к Роуз. Может быть, тогда при мысли о ней его руки не будут сжиматься в кулаки, а боль, подобная острию ножа, не станет терзать его грудь…
Хотя где-то в глубине души он понимал, что у него нет никакого права сердиться на нее. Роуз не сделала ничего плохого, просто выполняла свою работу. Не ее вина, что Амелия приняла приглашение на этот ужин.
И если кто-то и виноват в ситуации, то он сам. Если бы он приложил больше усилий и получше ознакомился со светским расписанием жены, то понял бы, что его визит к Рубикон прошлой ночью был под вопросом.
Джеймс остановился перед дверью. Другой мужчина стоял здесь вчера, и она пригласила его войти. И заставила его почувствовать, что он единственный мужчина в ее жизни…
Он взялся за ручку и повернул ее.
Дверь открылась. Роуз вздрогнула и затаила дыхание. Да, это Джеймс стоял в дверях, его широкие плечи едва помещались в дверном проеме. Стараясь скрыть удивление, Роуз поднялась с софы.
– Джеймс?… – Ее голос настолько охрип, что она кашлянула раз-другой и постаралась продолжить без дрожи в голосе: – Как приятно видеть вас!
Джеймс закрыл дверь.
– Добрый вечер, Роуз.
Она смотрела на него и не могла насмотреться. Такой основательный и сильный, казалось, он заполнял все пространство маленькой комнаты. Волнение охватило ее при мысли, что он не забыл ее. Она хотела броситься к нему, обвить руками его сильную шею, убедиться, что это не сон, он действительно вернулся к ней. Но полное отсутствие тепла в его оливково-зеленых глазах остановило ее.
Она растерянно провела рукой по подолу лилового платья, разглаживая шелк. Зачем она выбрала это платье? Мягкий серый бархат был бы предпочтительнее.
– Может быть, позвонить, чтобы принесли кофе?
Покачав головой, он продолжал стоять около двери. Руки стиснуты. Взгляд колючий и пристальный.
От неприятного предчувствия засосало под ложечкой.
– Может быть, вы присядете?
Роуз указала на кресло позади себя.
– Нет.
– Что-то не так… Джеймс?
– Нет.
Но что-то же явилось причиной его плохого настроения? Что ж, если он не хочет обсуждать это, она не будет настаивать. Мужчины, посещавшие заведение на Керзон-стрит, хотели хоть на время уйти от рутины жизни, и им не следовало надоедать вопросами.
Судорожно соображая, что же сказать этому новому, незнакомому Джеймсу, Роуз оглядела комнату. Он уже отказался от предложения присесть на софу. А предлагать ему бренди или виски бесполезно.
– Может быть, вы хотите, чтобы я показала вам мою спальню?
Пауза.
Роуз могла поклясться, что ее сердце остановилось на мгновение. Боль пронзила грудь, и она не могла унять ее. Она никак не ожидала такого ответа. Вопрос был задан просто для того, чтобы заполнить паузу, не больше.
Это была привычная фраза, родившаяся после многих повторений. И ей даже удалось изобразить приветливую улыбку. Скользнув в привычный ход вещей, который она усвоила хорошо, Роуз подняла голову:
– Мне будет очень приятно.
От ее взгляда не ускользнуло, как дернулась его скула. Чувствуя, как ослабли ее колени, она повернулась и направилась в спальню.
Роуз слышала его шаги позади себя. Сделав паузу, прежде чем открыть дверь, глубоко вздохнула и попыталась взять себя в руки. Дрова, потрескивая, горели в камине. Пара свечей освещала комнату, окутывая ее золотистой вуалью и давая достаточно света. Именно столько, сколько необходимо для создания интимной обстановки. Но вдвое больше, чем нужно, если бы она ожидала от Джеймса ответа на вопрос, который задавала каждую ночь.
Дверь захлопнулась, резкий звук заставил ее вздрогнуть. Роуз остановилась около кровати и повернулась лицом к нему. Джеймс стоял, прислонившись к двери и скрестив руки на груди.
Его взгляд задержался на большой постели с шелковым покрывалом бронзового цвета и подушками, аккуратно уложенными в изголовье. Затем он снова посмотрел на нее.
Тишина повисла в воздухе, густая и тяжелая. Ни он, ни она не двигались. Словно ждали чего-то…
Ее руки слегка дрожали, пока она расстегивала лиф платья, пуговку за пуговкой. Может быть, если бы она не смотрела на красивое лицо Джеймса, она могла бы притвориться, будто он один из тех многих мужчин, кто входил в эту комнату. Просто еще один клиент, желающий получить только тело и предлагаемое удовольствие. И что он никогда не заставлял ее чувствовать себя в безопасности и испытывать радость.