– Ваше дерево находится посреди собачьей выставки?
– поинтересовался Ейщаров с бесконечным терпением в голосе.
– Почему стоит такой лай?

– Собаки взбесились!
– взвизгнула Эша.
– Думаете, я залезла на дерево, чтобы полюбоваться окрестностями?! Я залезла на него из-за инстинкта самосохранения! Собаки совершенно взбесились!

– Все?

– По крайней мере те, которых я вижу! А вижу я их довольно много!.. Вы издеваетесь, Олег Георгиевич?!
– запоздало вспылила она.
– Либо приедьте и снимите меня отсюда, либо перестаньте со мной говорить!

– А вы где?

– Как будто вы не знаете! Вы же...

– У меня полно дел и кроме Говорящих, - невежливо перебил ее Ейщаров.
– Кроме того, постоянная слежка за вами может испортить ваши...

– Беседы с судьбой?!
– в свою очередь перебила его Шталь.
– Вы опять про эту чушь?! Позвоните куда-нибудь или пришлите сюда взвод! Между прочим, на соседних деревьях тоже сидят люди! И они так же недовольны, как и я!

– Я вынужден повторить вопрос.

– Я в Новгороде!
– рявкнула Эша в трубку, почти вплотную прижав ее ко рту.
– В Нижнем Новгороде! На набережной, совсем рядом с Чкаловской лестницей! У вас, случайно, нет вертолета?!

– Насколько помню, я посылал вас в Тихвин, а это в противоположной стороне, - заметила трубка.
– Каким образом, направляясь в Тихвин, вы оказались на дереве в Новгороде?

– Какое сейчас это имеет значение?! Это вышло случайно! Насколько помню я, именно случайностей вы от меня и требуете! К тому же, моя машина плохо себя... она немного сломалась, и я сдала ее в ремонт. Я гуляла по набережной! Я вообще никого не трогала! И тут прибежало двести собак... ладно, пятнадцать. Но это все равно немало! Вы знаете, сколько зубов у пятнадцати собак?!

– Вас не укусили?
– в голосе Ейщарова, наконец-то, послышалась тревога.

– Нет. Вообще-то, они даже не пытались меня укусить. По-моему, у них прямопротивоположные намерения.

– Поясните.

Эша снова посмотрела вниз и встретила внимательно-восторженный взгляд пятнадцати пар блестящих собачьих глаз. Огромный и лохматый, как медведь, ньюфаундленд, колли и крошечный лхасский апсо, встав на задние лапы, отчаянно скребли ствол когтями и жалобно завывали, два пекинеса носились вокруг дерева, подпрыгивая, точно их било током, и заливались негодующим лаем, прочие же, взяв тополь в плотное кольцо, лаяли сидя, и в их голосах было нетерпение, а хвосты бешено стучали по земле. Взгляд Эши задержался на груде шерсти, из которой призывно и едва заметно блестели два глаза, набор великолепных зубов и свисал широченный розовый язык. Кажется, все это называлось бобтейлом, и пока он и ньюфаундленд являлись самыми внушительными из осаждавших, впрочем, для того, чтобы подвигнуть ее залезть на дерево, вполне хватило бы и одного развеселившегося бобтейла без поводка и хозяина. Все без исключения собаки были в ошейниках, за двумя даже волочились означенные поводки, но на другом конце этих поводков не было хозяев, и вообще поблизости не наблюдалось никаких хозяев, которые бежали бы к своим собакам, пытались бы их оттащить или, хотя бы, как-то объяснить происходящее.

– Да чего тут пояснять?! Они чересчур любвеобильны. Знаете, когда на вас с разбегу налетает одна собака, начинает вас облизывать, прыгать вам на грудь и пытаться радостно повалить на землю, чтобы тщательней поприветствовать, это еще можно стерпеть. Но когда то же самое делает пятнадцать собак, стерпеть это невозможно! Если б я не успела забраться на дерево, меня бы зализали до смерти! Я вся в шерсти и слюнях, у меня исцарапаны ноги, порваны колготки, а мое платье...

– И много там собак, если не считать вашего дерева?
– теперь голос Ейщарова приобрел знакомую заинтересованность, которая привела Шталь в еще большее раздражение.

– Сейчас раннее утро!
– свирепо ответила она.
– Поэтому собак много, а кроме меня на деревьях сидят только четверо, возможно позже их было бы больше, но было бы меньше собак, потому что их выгуливают... Интересно, а их разрешено выгуливать в этой части города?

– Не отвлекайтесь.

– Штук по десять возле каждого. Вам слышно, как они визжат?

– Визг не очень похож на собачий.

– Разумеется. Это визжат женщины, которые сидят на деревьях. Пока вы не позвонили, я делала то же самое. Любопытно, что там, ниже по склону, стоят несколько мужиков и глазеют на нас, и собаки на них совершенно не реагируют...

– На деревьях сидят только женщины?
– вкрадчиво переспросил наниматель.

– Ну да. Вы бы видели, какие на одной шпильки! Как она умудрилась залезть так высоко и еще...
– Эша осеклась.
– Вы на что намекаете?! Собакам нравятся только собаки, а никак не люди! Это закон природы! Может, дело в моих духах?.. хотя я была в десятках городов, и на меня нигде не кидались собаки. Думаю, это какая-то новая разновидность бешенства.

Трубка ненадолго задумалась, потом повелела:

– Сфотографируйте их.

– Вы издеваетесь?!

– А разве похоже?

– Вообще-то очень!
– Шталь громко чихнула в телефон.

– Будьте здоровы, - заботливо пожелал Ейщаров.
– Простудились или аллергия на шерсть?

– Я залезла на тополиху, - мрачно сообщила Эша.
– У меня уже весь нос забит пухом. Тут настоящая пуховая пурга, и если я и дальше буду так чихать, то долго здесь не просижу. Кстати, вам известно, сколько на одном дереве может жить муравьев? Мне, к сожалению, теперь известно.