– Бессердечный эксплуататор, - тихонько пробормотала Шталь, раскачиваясь на перилах.
– Где были мои мозги, когда я подписалась на вашу чушь?!

– Почем мне знать?
– отозвался Ейщаров и дал отбой. Эша ойкнула и спрыгнула с перил.

"Фабия" безмятежно стояла там, где она ее оставила. Шталь сердито плюхнулась на сиденье, завела двигатель и, включив радио, поймала "Серебряную ладью". Постучала пальцами по рулю и хмуро произнесла:

– Ну, и куда же нам ехать, девочка моя? Я уже не знаю. А ты? Может, у тебя есть какие-то идеи?

Машина тихо урчала двигателем. Если у нее и были идеи, то она явно не собиралась их выдавать. Вздохнув, Эша тронула "фабию" с места и неторопливо поехала по улице, глядя по сторонам. Прохожих было мало, все они выглядели совершенно нормально, и Эша раздраженно прибавила газу, но на первом же перекрестке, свернув направо, резко притормозила возле обочины, удрученно сказав самой себе:

– Ну вот, Шталь, опять начинается твое лихо!

Неподалеку возле одной из остановочных скамеек толпились люди, а рядом как раз останавливалась машина "скорой", и сердце Эши громко стукнуло. Стук отдался в ушах - звук был определенно азартным, зовущим. Может, таким представляется своре гончих звук охотничьего рога? Люди расступились перед подошедшими медиками, и Эша увидела, что на скамейке лежит молодая женщина - лежит на боку, подтянув ноги к груди и прижимая ладонь к пояснице. Ее побледневшее лицо с закушенной губой было перекошено от боли, а глаза крепко зажмурены. Рядом валялась сумочка.

– Это может быть что угодно!
– произнесла Эша, наблюдая, как женщину загружают в машину.
– Суеты нет, значит, ничего серьезного. Да какого черта?! Ты представляешь себе, сколько человек заболевает каждую минуту и со сколькими каждую минуту случаются какие-нибудь приступы?! По совершенно естественным причинам, заметь! Нипочем следом не поеду!

Но поехала, как миленькая, а как же?

* * *

– Если вы ее подруга, так почему бы вам не поговорить с ее матерью?
– удивилась врач.
– Они как раз сейчас у нефролога, подождите.

– Ну, просто у меня с ее матерью очень плохие отношения, - Эша с пугливым любопытством разглядывала аппарат ультразвуковой диагностики. Ей было не по себе - после аварии больницы наводили на нее панику, и Шталь хотелось как можно быстрее оказаться на свежем воздухе.

– Ну, так поговорите с подругой позже. Она же не остается в стационаре, домой скоро поедет. Приступ купировали, боли прошли. С почечными коликами такого рода держать в больнице смысла нет, если пациент не настаивает.

– Все равно мне нужно узнать это сейчас, вы же составили заключение, - трагическим тоном сказала Эша и быстрым движением продвинула ладонь по столешнице. Тотчас убрала, и врач задумчиво посмотрела на то место, где она только что была.

– Вообще-то...
– она покачала головой и, приподняв брови, прижала тетрадью то, что осталось после Эшиной ладони.
– Пока ничего серьезного, но запускать такое, конечно, нельзя. У нее нефромикролитиаз. Два микролита в левой почке, в правой - один и несколько микрокальцификатов.

– А вот теперь скажите то же самое, но человеку глупому.

– Камешки, - врач усмехнулась, поправляя прическу.
– Песочек. Вероятно, камешек пошел, это и дало боли. Лежали, лежали - вот, решили выйти. Говорит, раньше таких приступов не было, но это и не за один день происходит. А подруга ваша обследований не проходила - вообще, не очень за своим здоровьем следила, я вам скажу. А обследоваться нужно регулярно. Так могла бы и раньше узнать, раньше начать лечиться. Одними браслетиками тут не обойдешься.

– Браслетиками?
– непонимающе переспросила Эша, и лицо женщины стало на редкость снисходительным.

– Ну, скорее всего, ваша, - она сделала короткую паузу, - подруга носит их просто для красоты. Честно говоря, я в стоунотерапию не верю и вот лишнее доказательство. В таких случаях хорош не нефрит, а цистон... да и тем более, раз она не знала.

– Нефритовые браслетики, - произнесла Эша одними губами.
– Ведь считается, что нефрит излечивает почечные болезни... А вы уверены, что это нефрит?

– У меня муж ювелир.

– И почти все они - женщины... а практически каждая женщина... ой, какая же я идиотка!..

– Вам плохо?
– профессионально насторожилась врач.

– Мне было плохо!
– сообщила Шталь, вскакивая.
– Но теперь мне полегчало!

Вылетев на улицу, она хватанула губами добрую порцию прохладного небольничного воздуха и прыгнула в машину. Мысли устроили в голове веселую пляску, из которой, словно лицо танцора в провороте постоянно появлялось привычное "этоничегонезначит". Но украшения... Покажите женщину, которая не носит хоть какие-нибудь украшения?! И тогда пострадавшие-мужчины автоматически... стоп! У водителя, Королева, на ключах был брелок - она хорошо его рассмотрела тогда со своего места. Забавный брелок-собачка, с камешками. А бармен из "Ерофеича" носил в ухе серьгу - тоже с каким-то камешком... Но брелок - не украшение... подожди, Шталь!.. Мужики мужиками, но ты хотя бы представляешь, сколько побрякушек есть у каждой женщины?! Эша опустила взгляд на свои растопыренные пальцы, на которых блестели кольца, дотронулась до сережек, вытащила из-за пазухи жемчужную подвеску и приуныла. Поди разбери, у кого какое кольцо разозлилось и какие серьги обиделись?! И уж тем более, кто их этому научил?! В особенности, при учете того, что это - лишь версия! Подумаешь, нефритовые браслетики! Этоничегонезначит. Позвонить Ейщарову? Не слишком ли - звонить ему каждые пять минут? Да и смысл - нет сомнений, что Олег Георгиевич с радостью ухватится за эту версию. Шталь подумала, что радость, с которой Ейщаров велит ей проверять правдоподобность ее домыслов, кроме естественного азарта сильно отдает садизмом. Но все же позвонила.