– Я прекрасно помню, где нахожусь. Но я, прости меня, не понимаю, почему я должен говорить не то, что думаю, а то, что нужно Манане и ее начальству.

– Потому что ты в данный конкретный момент работаешь на Манану и ее начальство.
– Тяжелая, с толстыми ногами-тумбами, Манана ходила по студии в мягких растоптанных тапочках, вот и подкралась неслышно, хотя не ставила перед собой такой цели. Скорее, она бы сейчас охотно выполнила недосказанное последнее желание Стасика - про автомат, только прицелилась бы как раз в Стасика с Ленкой, а вовсе не в тех телеабонентов, что вызвали к жизни описываемую передачу.
– Стае, я тебя не узнаю.

– Сумасшедший, да?

– Нет, дорогой, ты не сумасшедший, ты хуже: ты провокатор. Ты зачем про автомат сказал? Ты хочешь, чтоб меня уволили? Ты говорил, что все бездарны, - я молчала. Ты говорил, что они дуры, - я не вмешивалась. Я все писала! Ты со мной не первый раз работаешь. Нам с тобой хорошо было: ты меня понимал, я тебя понимала.
– Манана, родившаяся и выросшая в Москве, говорящая безо всякого намека на акцент, когда волновалась, строила фразы так, что они выглядели этаким подстрочником-переводом на русский.
– Я тебя просила: Стасик, дорогой, поговори о работе актера, расскажи о том, какая она очень трудная, объясни, что слава - ерунда, тактично поговори, как с детьми, не обижай их. А ты что?

– А я, Мананочка, не Песталоцци и не Макаренко. У меня иная специальность. И когда я сижу на приемных в институте, я от бездарей не скрываю, что они бездари.

Подала голос Ленка:

– Стасик, не заносись, я слыхала, как ты заливаешь. "Девушка, вам надо подумать о другой профессии, вы молоды, вы красивы, у вас все впереди, а у нас в вузе слишком высокие требования..." Ну и так далее. Поешь, как соловушка, только в ушко не целуешь. Хотя, может, и целуешь. Потом... Да с таким подходом любая поверит, что ее стезя не театральная.

– Я так говорил?
– удивился Стасик.

– Точно так.

– Тогда я тоже бездарь. И трус. Но больше трусом не буду. Не нравится, что я сказал, - стирай, Манана. Я в твоей передаче не участвую. Я врать не хочу. Пока!
– И пошел из студии.

– Догони его, - быстро сказала Манана Ленке.
– Мне он не нравится. Всегда такой нормальный, а сейчас... Догони, успокой. Я позвоню.

Ленка кивнула, чмокнула Манану в усы и помчалась за Стасиком, пока он не пропал, не растворился в бесконечных и запутанных, как лабиринт, коридорах телецентра.

Манана, подбоченившись, действительно став похожей на бочку с ручками, неодобрительно смотрела им вслед. Быть может, прикидывала, кого пригласить на передачу вместо Стасика.

– Будем стирать, Манана?
– через репродуктор спросили ее из аппаратной.

Манана повернулась к микрофону:

– Подождем пока. Подумаем...
– Отошла в сторону, сказала вроде бы самой себе: - А вдруг именно такой передаче быть?.. Кто знает?.. Во всяком случае, не я...

Ленка догнала Стасика в холле перед лифтами.

– Пойдем вниз, кофе попьем, - предложила она.

Стасик глянул на часы: третий час уже, домой, как и предупредил Наталью, он не попадет.

– Лучше пообедаем.

– Уговорил.

От салата до компота полчаса пробежало. За эти полчаса у Стасика с Ленкой, посланной Политову в успокоение, состоялся разговор отнюдь не успокоительный.

Примерно такой:

– Допустим, Стае, ты прав, - сказала Ленка.
– Сопли развешивать глупо и недостойно. Будем говорить правду, будем жить честно, ломать крылья мельниц. Красота! А как жить?

– Так и жить. Что, непонятно?

– Историю психа из Ламанчи помнишь?

– Надеюсь, "псих" - это неудачная гипербола, а, птица моя метафоричная?

– Парабола. Отвяжись... Помнишь или нет?

– Я пять сезонов играл этого, как ты изволила выразиться, "психа".

– И ничего не понял?

– В те годы я просто играл. Писали, что неплохо.

– Даже хорошо, кто спорит. Но ты сам говоришь: играл. А жить так нельзя.

– Я тебе напомнил Дон Кихота? Спасибо, птица, тронут. Но, увы, комплимента недостоин. Не заработал пока.

– А сегодня у Мананы?

– Что сегодня! Просто попытался честно сказать честную истину. Это не донкихотство. Это пародия на него.

– Кому нужна твоя истина? Именно эта, эта, я не имею в виду истину вообще.

– Птица, оказывается, есть истина вообще и истина в частности? Любопытно, любопытно... А что касается девочек и мальчиков, рвущихся в актеры ради мирской славы, так их надо крепко бить по рукам. Ради них самих. Ради истины вообще! Бить, а не уговаривать. Пардон за сравнение, но все эти телепередачи напоминают мне историю про некоего жалетеля, который рубил собаке хвост по частям - чтоб не так больно было, чтоб не сразу.