Куин Джулия
Шрифт:
Маргарет?
Или кранахан?
— Проклятье, — пробормотал он, поднимаясь на ноги. Похоже, победа осталась за Маргарет.
И поскольку он покинул кранахан, то появилось предчувствие, что этот выбор, так или иначе, отразиться на его судьбе.
Глава 4
Дождь перестал, но влажный ночной воздух ударил в лицо Маргарет, выбежавшей через парадную дверь «Осторожного человека». Она осматривала дорогу перед гостиницей дикими глазами, поворачивая голову налево и направо. Именно Эдвард проходил мимо окна. Маргарет была в этом уверена.
Краем глаза она заметила пару, которая быстро пересекала улицу. Эдвард! Золотистые светлые волосы мужчины выдали его тайну.
— Эдвард! — закричала она и стремительно направилась в его направлении. — Эдвард Пеннипакер!
Ни один признак не указал на то, что мужчина услышал ее, поэтому девушка подобрала юбки и помчалась по улице, выкрикивая имя брата все чаще, по мере сокращения расстояния между ними.
— Эдвард!
Мужчина обернулся.
Человек был незнаком.
— М-м-мне так жаль, — заикаясь, пробормотала она, делая шаг назад. — Я приняла вас за своего брата.
Красивый светловолосый мужчина любезно склонил голову:
— Ничего страшного.
— Ночь туманная, — объяснила Маргарет, — а я смотрела через окно…
— Уверяю вас, никакого беспокойства. А теперь извините меня, — молодой человек положил руку на плечи женщины, стоящей рядом с ним, и привлек ее ближе к себе, — но мы с женой должны идти.
Маргарет кивнула и наблюдала за ними до тех пор, пока они не исчезли за углом. Молодожены. По его голосу, потеплевшему на слове «жена», она поняла, что это именно так.
Они были молодоженами, и как все остальные здесь в Гретна-Грин, вероятно, тайно сбежали, а их семьи, вероятно, были в ярости. Но молодые люди выглядели такими счастливыми, что Маргарет внезапно почувствовала себя такой невыносимо уставшей, несчастной, старой и одинокой.
— Вам обязательно нужно было исчезнуть непосредственно перед пудингом?
Она моргнула и обернулась. Ангус — как такому большому мужчине удавалось двигаться так дьявольски бесшумно? — появился перед ней, сверкая глазами и подбоченясь. Маргарет ничего не ответила. У нее не осталось сил сказать что-либо.
— Полагаю, мужчина, которого вы увидели, не был вашим братом?
Она покачала головой.
— Тогда, ради Бога, женщина, не могли бы мы закончить наш ужин?
Невеселая улыбка искривила ее губы. Никаких обвинений, никаких «как вы могли, глупая женщина, убежать ночью». Только «не могли бы мы закончить наш ужин».
Что за мужчина!
— Это было бы прекрасно, — ответила она, беря его под руку, когда он предложил. — Я бы даже могла попробовать хаггис. Только попробовать, заметьте. Уверена, что никогда не полюблю это блюдо, но как вы сказали, правила вежливости требуют просто попробовать.
Он поднял бровь, и что-то в его лице с такими большими, густыми бровями, темными глазами и немного искривленным носом заставило сердце Маргарет пропустить два удара.
— Окх, — удивился он, направляясь к гостинице. — Чудеса не кончаются? Вы признаетесь, что внимательно слушали меня?
— Я слушаю почти все, что вы говорите!
— Вы предлагаете попробовать хаггис только потому, что видели, как я съел вашу порцию.
Румянец выдал Маргарет.
— Ага. — Его улыбка была положительно волчьей. — Только поэтому завтра я собираюсь заставить вас съесть хагга-магги.
— Не могу ли я попробовать только кранополи, о котором вы упоминали? То блюдо со сливками и с сахаром?
— Блюдо называется кранахан, и если вы постараетесь не ворчать на меня весь обратный путь к гостинице, то я мог бы склониться к мысли попросить мистера Маккаллума принести вам немного.
— Окх, как вы милосердны, — произнесла она саркастически.
Ангус остановился:
— Вы только что произнесли «окх»?
Маргарет удивленно моргнула.
— Не знаю. Возможно, да.
— Иисус, виски, и Роберт Брюс, вы начинаете походить на шотландку.
— Почему вы продолжаете говорить эти слова?
Теперь была его очередь моргнуть от удивления.
— Совершенно уверен, что никогда не называл вас шотландкой до этого момента.
— Не будьте глупым. Я подразумевала ваши слова о Божьем сыне, языческом напитке и вашем шотландском герое.
Он пожал плечами и толкнул дверь «Осторожного человека»:
— Это — моя собственная молитва.
— Сомневаюсь, что священник не считает ваше высказывание святотатством.